Анонимки ▶ Анонимное общение

Ты хоть понимаешь, что мы погрязли в долгах? — Алексей нервно ходил по тесной кухне, сжимая и разжимая ладони. — А ты даже не пытаешься что-то сделать! Елена медленно помешивала остывший кофе, избегая смотреть мужу в глаза. Их съемная квартира в спальном районе Москвы казалась особенно неуютной в этот пасмурный апрельский день 2004 года. — Что ты предлагаешь? Мама болеет, ателье висит на мне. Я не успеваю, — она выдавила из себя привычные оправдания. — Да когда ты в последний раз там была? — Алексей резко остановился. — Твоя мать не видела тебя месяц! Ты не работаешь, только тратишь деньги. Я устал платить за твои кредиты! В глубине души Елена знала, что он прав. В свои двадцать четыре она металась между желанием яркой московской жизни и обязанностями перед стареющей матерью в родном городе. Чувство вины смешивалось с раздражением и выливалось в бездействие. — Что ты хочешь от меня услышать? Что я плохая дочь? Плохая жена? — её голос задрожал, но не от обиды, а от злости. — Я хочу, чтобы ты повзрослела! Семь лет прошло, как ты школу закончила, а ведёшь себя как подросток. У нас нет денег на твои бесконечные "хочу". А ты даже не знаешь, сколько стоит хлеб! Елена вскочила, опрокинув чашку. Тёмная жидкость растеклась по клеёнке, капая на линолеум. — Значит, я во всём виновата? А ты идеальный, да? Приехал из своей деревни, строишь из себя успешного! — Остановись, — тихо произнёс Алексей. — Просто остановись. Он вышел из кухни, и через минуту Елена услышала, как он собирает вещи в спальне. Ей хотелось броситься за ним, сказать, что всё исправит, попросить прощения, но она сидела, парализованная гордостью и страхом. Когда хлопнула входная дверь, в квартире стало невыносимо тихо. Телефонный звонок разбудил Елену в три часа ночи. Сердце сжалось от дурного предчувствия. — Дочка, это я, — голос Ольги Николаевны звучал устало. — Мне нехорошо. Приедешь? — Ма, сейчас ночь. Что случилось? — Елена включила ночник, щурясь от яркого света. — Сердце... Давление... Я в больницу звонила, но они сказали, что если ходячая, то утром приходить. Елена закрыла глаза. После ухода Алексея прошло две недели. Она сидела без денег, перебиваясь случайными заработками, но матери об этом не говорила. — Я приеду утром первым автобусом, хорошо? Ты таблетки приняла? — Приняла... — голос матери затих. — Алёша звонил, спрашивал о тебе. — Зачем он тебе звонит? — мгновенно вспыхнула Елена. — Вы что, за моей спиной общаетесь? — Он хороший человек, дочка. Беспокоится о тебе. — Не нужно обо мне беспокоиться! И вообще, почему ты всегда на его стороне? Твоя дочь — я! Повисло молчание. Потом Ольга Николаевна тихо сказала: — Приезжай, Леночка. Поговорим. Автобус из Москвы приехал в родной город Елены к обеду. Дорога заняла четыре часа, и всё это время её мучили противоречивые чувства. Злость на мать сменялась тревогой, потом снова злостью. Почему мама всегда считает её виноватой? Почему никогда не поддерживает? Квартира встретила её тишиной. Елена нашла мать в спальне — Ольга Николаевна лежала, укрытая пледом, и выглядела бледной, но не критично больной. — Как ты? — Елена присела на край кровати, ощущая неловкость. — Лучше, — Ольга Николаевна попыталась улыбнуться. — Ты приехала. Я так рада. Елена помогла матери встать, приготовила чай на кухне. В квартире, где она выросла, всё было таким знакомым и одновременно чужим. Фотографии на стенах, старая мебель, запах маминых духов. — Что у вас с Алёшей случилось? — спросила Ольга Николаевна, когда они сели за стол. — Ничего особенного. Поссорились, — Елена отвела взгляд. — Он ушёл. Ты довольна? — Почему я должна быть довольна? — Потому что ты всегда хотела, чтобы я вернулась сюда. Чтобы я была рядом, помогала тебе с этим проклятым ателье! — Елена! — Ольга Николаевна выпрямилась, и в её голосе появилась сталь. — Я никогда не хотела твоего несчастья. Я хотела, чтобы ты научилась отвечать за свои поступки. А ты бежишь, как только становится трудно. — Это неправда! Я просто хочу нормальной жизни, а не прозябать в этой дыре! — Елена вскочила, чашка дёрнулась, чай выплеснулся на скатерть. — А что ты сделала для этой "нормальной жизни"? — Ольга Николаевна устало прикрыла глаза. — Учиться не пошла. Работать не хочешь. Дачу продала... — Ну конечно! Сейчас ты вспомнишь дачу! — Елена ударила ладонью по столу. — Я была вынуждена её продать, у меня долги были! — Какие долги у девочки, которая только школу закончила? — покачала головой мать. — И где деньги с продажи? Половина куда-то исчезла. — Ты считаешь меня воровкой? Собственную дочь? — Елена почувствовала, как к горлу подступают слёзы. — Как тебе не стыдно! — Мне стыдно за то, что я вырастила человека, который не умеет брать на себя ответственность. Эти слова были последней каплей. В Елене словно прорвалась плотина, сдерживавшая всё накопившееся за годы раздражение. — Ты всегда меня попрекала! Всю жизнь я слышала, как тебе тяжело, как ты одна тянешь семью! Как ты жертвуешь собой! А я должна была быть благодарной и чувствовать себя виноватой за то, что вообще существую! — Елена... — Нет! Теперь ты послушай! — она расхаживала по кухне, сжимая кулаки. — Ты всегда контролировала меня, не давала дышать! Кто тебя заставлял рожать меня? Кто просил открывать ателье? Ты сама всё решила, а теперь я должна расплачиваться за твой выбор? Ольга Николаевна побледнела ещё сильнее, схватилась за сердце. Елена на мгновение испугалась, но гнев был сильнее. — Я не собираюсь здесь оставаться! Я вернусь в Москву и буду жить так, как я хочу! Она выбежала из кухни, схватила свою сумку в прихожей и, не оглядываясь, вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью. Московская жизнь без Алексея превратилась в кошмар. Хозяин квартиры выставил Елену за неуплату, пришлось переехать к случайной знакомой, спать на продавленном диване в однокомнатной хрущёвке на окраине. Она пыталась найти работу, но без образования брали только на низкие должности с мизерной зарплатой. Гордость не позволяла звонить матери, а когда она всё же решилась, телефон не отвечал. — Почему ты не позвонишь Ольге Николаевне? — спросила её подруга Вика после очередной неудачной попытки. — Мы поссорились, — Елена смотрела в окно на серое майское небо. — И…ЗАКРЫТЬ ▲