Анонимки ▶ Анонимное общение

- Бабы Шуры? - хрипло переспросил дед Анатолий, вытирая лоб грязной рукой. - Так она уж десять лет как померла. Ты чего это, Екатерина? Али заболела? Екатерина привалилась к стене. В груди неприятно заныло, и к сердцу змейкой пополз обжигающий холод. - Как это - померла? - изменившимся до неузнаваемости голосом произнесла Екатерина, глядя куда-то сквозь старика, в темный закуток между печью и стеной. - Я же ее видела... Вот же она заходила ко мне... в воскресенье... Дед Анатолий с минуту постоял в замешательстве, потом снова вернулся к работе и энергично застучал ручкой мастерка по кирпичам. - Не знаю, кого ты видала, знаю только одно - бабы Шуры уж лет десять как нет на белом свете, это уж как Бог свят, — пробубнил он. - Недавно ей как раз година была. Пошла она под вечер за дровами к поленнице, поскользнулась и упала. Никто и не заметил этого: ночь, праздник... Вот бабу Шуру-то волки и задрали. Вредная была старуха, а все равно жаль. Страшную кончину приняла. Дед Анатолий размашисто перекрестился и умолк. Екатерина сидела, вцепившись онемевшими пальцами в ручки старого кресла. Громко тикали настенные часы, в боковое окно жалобно стучалась березовая ветка. А в голове Екатерины шумел бушующий ураган. Нотки волчьего воя переплетались в нем со свистом пурги. Было холодно и страшно, так, будто рядом кто-то только что умер. - Ты, Екатерина, наверное, на работе шибко устаешь, — тихо сказал дед Анатолий. - Вот и грезится тебе всякое. Отдыхать надоть хоть немного. А то так и до сумасшествия недалеко, шутка ли дело. Екатерина молча кивнула и протерла остекленевшие глаза. Дед Анатолий все работал и работал, прилаживая кирпичик к кирпичику, удовлетворенно крякая под нос. Незаметно приблизились сумерки. В доме стало совсем холодно, так, что изо рта и ноздрей валил пар. - Ну вот, принимай работу, — сказал дед Анатолий, поднимаясь. - Давай-ка затапливай поскорее, а то совсем у тебя тут студено стало. Ишь, засиделись как. Ночь уж вон на дворе. Екатерина быстро положила в подтопок дрова и подожгла бересту. Сухие березовые поленья взялись дружно, и в полутемной кухне заплясали веселые отблески пламени. Печь не дымила, не коптила, дым шел в трубу, тяга была хорошая. Дед Анатолий не зря корпел столько времени над подтопком. Работа удалась на славу. Подкинув еще дров, Екатерина накрыла на стол и с трудом уговорила старика выпить рюмочку-другую. От денег дед Анатолий отказался. Усевшись на табурет, он опрокинул стопку водки, и уже хотел было закусить соленой волнушкой, как вдруг в дверь кто-то тихо постучал. - Чего это у тебя заперто, Катерина? - послышался из-за двери голос бабы Шуры. - Неужто волков напугалась? Так они двери открывать не умеют. И Екатерина, и дед Анатолий замерли, широко вытаращив глаза. Старик первым справился с оцепенением и схватил Екатерину за рукав. - Не открывай, слышь, — зашипел он, тряся руку Екатерины. - Не вздумай! Но Екатерина, сама не своя, поднялась со стула и подошла к двери. Лязгнул крючок, скрипнул снежок на лестнице. Баба Шура вошла в дом. Ее меховое пальто было белым от инея. Отряхнув свои чесанки от снега, старушка подняла сощуренные глаза к сидевшему за столом старику, и лицо ее как-то странно вытянулось. Лицо бабы Шуры не просто вытянулось. Екатерина с ужасом наблюдала, как оно превращается в жуткую, уродливую маску неприятного синюшного цвета. Глаза бабы Шуры затянулись бельмами, рот растянулся в беззубой ухмылке. Нос и вовсе исчез - на его месте зияла окровавленная дыра. Руки бабы Шуры тоже изменились - несколько пальцев исчезло, вместо них остались неровные культяпки. Вытянув искалеченные руки вперед, баба Шура быстро приблизилась к деду Анатолию и схватила его за грудки. - Сгинь, проклятая! - захрипел старик, пытаясь высвободиться. - Святый Боже, святый крепкий... Чтоб тебя... Да отстань ты! Баба Шура вцепилась старику в горло и приперла его к стене. Дед Анатолий задергался и начал обмякать. Екатерина пронзительно завизжала и опрокинула стол. Баба Шура вздрогнула, глянула на трясущуюся Екатерину, и на мгновение лицо ее приняло обыкновенный вид. Глаза старушки добродушно сощурились, страшные раны исчезли, исчез и удушливый, замогильный смрад. Дед Анатолий, воспользовавшись моментом, собрался с силами и рванулся вперед, к двери. Вылетев из дома, он с истошным криком выбежал на улицу и исчез в черноте безлунной январской ночи. Тут же исчезла и баба Шура, словно ее и не было. Екатерина осталась одна в темном, холодном доме. Шумели поленья в печке, хлопала раскрытая настежь дверь, за стенкой тревожно голосили козы. А с улицы, из-за речки доносился протяжный волчий вой, страшный и тягучий, будто голос самой смерти. *** Все ночь Екатерина просидела без сна, трясясь от страха и озноба, прижавшись спиной к запертой двери. Когда немного рассвело и с соседских дворов послышалось пение петухов, в дом к Екатерине заглянула Анна Павловна, супруга деда Анатолия. Путано и сбивчиво она рассказала о том, что вечером ее муж заявился сам не свой и вроде как тронулся умом. - Всю ночь метался по избе и хватался за грудь, да все кричал, что будто убил кого-то, — дрожащим голосом говорила Анна Павловна, кутаясь в шерстяную шаль. - Плохо совсем с ним, я уж боялась, что помрет. Сейчас вроде как отошел немного, лежит у себя. За тобой вот послал, сказать что-то хочет. Екатерина, пообещав, что скоро придет, наспех навела порядок в доме и вышла на улицу. Стало еще холоднее прежнего, и на скрипучем снегу виднелось множество волчьих следов. Казалось, будто все волчье население леса вышло минувшей ночью в деревню. Дома у деда Анатолия было сумрачно, пахло молоком и медом. Сам старик лежал в постели, укутавшись в одеяло и, не моргая, смотрел на стоявшие под потолком образа, освещенные маленькой лампадкой. Губы его беззвучно читали какие-то молитвы, а скрюченные пальцы творили крестное знамение. За ночь дед Анатолий сильно похудел, лицо его осунулось, а глаза глубоко впали. - Выйди, — велел он жене, когда Екатерина присела рядом с его кроватью. - Мне кой-чего сказать надобно. Ну выйди, кому говорю! Анна Павловна нехотя ушла, вытирая мокрое от слез лицо полотенцем. Дед Анатолий закряхтел, поднялся и пристально посмотрел на Екатерину. - Это ведь я убил Шуру, — сказал старик скрипучим голосом. - Разногласия у нас с ней были. Ругались мы шибко. Я-то одно время пчел держал, а они за каким-то чертом…ЗАКРЫТЬ ▲