Манька была шалавой.

Об этом знал весь подъезд. Да какой там подъезд – весь дом знал, что Манька – шалава. Это звание ей досталось с “легкой руки” бабы Зины, к которой Маня каждый день заходила посмотреть сериальчик.
Любовь к сериалам у нее осталась еще с прошлой, беззаботной, уже почти забытой, жизни. Мане иногда казалось, что той спокойной и безмятежной жизни и не было вовсе. Так, привидилось, приснилось, навеялось. Да и ладно. Что уж теперь.

Каждый вечер Маня ждала, когда баба Зина пустит ее в свою однокомнатную квартирку на первом этаже, старалась быстро проскочить по свежевымытым полам, смиренно выслушивала вечное: “Ишь, грязюки наташшила, шалава. Что, зенки тарашишь, у, бесстыжая!”
Устраивала поудобнее большой живот и замирала перед телевизором.

У Мани даже были свои предпочтения. Под детективы и исторические фильмы она дремала, из вежливости периодически реагируя на комментарии хозяйки. У бабы Зины на каждую ситуацию была своя точка зрения и аргументация. А вот мелодрамы Маня смотрела с удовольствием, дипломатично пропуская мимо ушей: “Все из-за таких вот шалав. Честным людям жизни нет. Только и умеет, что задом крутить, прям, как ты” или более крепких выражений на ту же тематику.
Ей так хотелось верить в эти светлые, добрые истории. Ведь не просто так их снимают! Ведь бывает же такое и в настоящей жизни! Ведь бывает же? Только вот с кем? Явно, что не с ней, Маней. Что с нее взять? Шалава и шалава. Маня вздыхала, но каждый раз с восторгом и интересом погружалась в сериальный мир.

– Пошли, покормлю хоть, – ворчала баба Зина после каждого просмотра. – Голодная ж. Вона, одни глазюки и брюхо остались. Запомни, приволочешь мне своих байстрючат – утоплю вместе с ними! Мне тут лишние рты ни к чему. Самой еле пенсии хватает. Усекла?
Маня молча и аккуратно ела, и тихонько уходила.

– Че смотрела, – следующим утром интересовался Шурик.
Маня с Шуриком дружила. Он жил несколькими этажами выше бабы Зины и никогда Маню не обижал.

Они сидели на лавочке возле детской плошадки и Маня подробно пересказывала увиденное. Шурик слушал внимательно, лишь иногда ехидно прищуривался. Но молчал. За это Маня была ему благодарна. Рассказывая, она могла еще раз пережить те прекрасные эмоции. И только Шурику Маня могла признаться, что больше всего она любит новогодние фильмы. Там было больше всего чуда. Нет, не так – Чуда! С большой буквы.
– Дура ты, Манька, – философски резюмировал Шурик. – Где ты и где чудо. Что чудесного у тебя случилось, хоть ты и веришь? Только наоборот все.
– Дура, – покладисто соглашалась Маня. – Но ведь красиво же! И волшебно.
– Да все типично, одинаково, – кривился Шурик. – Смотри, она или блондинка или кудрявая шатенка. Если их сразу две, то одна – обязательно стерва.

Дальше: она или совсем одинокая или несчастлива с кем-то. С ним – аналогично, эдакий добрый/умный/понимающий, но ему не везет. Чаще всего – с бабами. Периодически в этот паштет подмешивают детей. Отец-одиночка вызывает больше эмоций. Вот они живут, живут и все их устраивает. Точнее, не устраивает, но они ничего не делают для того, чтобы исправить ситуацию. А потом появляется, – тут Шурик задумался, – да кто угодно. Случайный прохожий, дед Мороз или ангел. Вот ангелов почему-то больше всего любят. Наверное, врожденная любовь к шаре сказывается. И все, жди хеппи энда. Сначала все немного страдают, а потом красивая музыка, кружат снежинки и жили они долго и счастливо…
– Ты циник, Шурик, – возражала Маня.- А как же переосмысление жизни, решимость для принятия решения?
– Циник, иначе никак, – соглашался Шурик. – А решения… Вся жизнь состоит из принятия решений. Только на новогодних решениях успешно спекулируют.
– Ничего ты, Шурик, не понимаешь, – вздыхала Маня.
Шурик фыркал и отворачивался.
Ближе к вечеру история повторялась: баба Зина, телевизор и ускользающие сказочные мгновения.

В этот раз что-то пошло не так. Это был не первый окот. Первые ее котята погибли. Именно тогда Маня и оказалась на улице. Правда, на тот момент она еще была не Маня, а Маркиза. Уснула Маркизой, а проснулась Манькой-шалавой в незнакомом районе с мертвыми котятами под боком. Потом были еще котята. Парочку загрызли коты, остальных сердобольные жильцы худо-бедно попристраивали. Хотели и Маню пристроить или хотя бы стерилизовать, но Маня каждый раз сбегала.
Когда Маня поняла, что пришло время и нужно искать помощь, она выбралась из подвала и из последних сил поползла к дверям подъезда. Она точно помнила, что к бабе Зине нельзя. Ни в коем случае нельзя. Боль становилась все сильнее, кошке казалось, что ее разрывает на части. Вскарабкаться на лавочку не получилось. Маня упала на бок и жалобно замяукала.
– Чапа, фу! Чапа, нельзя! – звонко закричала женщина, пытаясь оттащить любопытную таксу от кошки.
– Ты чего горлопанишь? – через окошко закричала баба Зина. – Людям отдыхать не даешь!
– Тут кошка рожает! Ей помочь нужно! Вы не знаете, чья это кошечка?
Маня зажмурилась.
– Знаю! Это ж Шурикова кошка! Он аккурат надо мной живет, но на четвертом этаже. Поди, выгнал животинку сердешную. Вы они, мужики, одинаковые.
– Да как он!… Да он!…- задохнулась женщина.
– Да ты заходи, дочка, заходи. Я открою. 47 квартира у них. Дома должон быть.
– Я ему, покажу! Я его засужу! Садист! – скрежетала зубами женщина, укутывая Маню в шарф. – Чапа, пошли!
Она фурией влетела в подъезд.

– Вы Шурик? Как вы смеете? Как вы можете? Беззащитное животное на улицу! Это преступление! Я на вас в суд подам за жестокое обращение! – кричала женщина. Чапа активно поддерживала хозяйку.
Открывший дверь мужчина от такого напора оторопел и отступил в квартиру. Это было стратегической ошибкой.
Гости ворвались за ним.
– Беззащитную беременную же… кошку на мороз! На холод! Вы…- женщина на секунду замолчала, подбирая слово.
– Я не Шурик! – наконец смог ответить мужчина. – Я не Шурик, я – Влад.
– А Шурик где?
– Шурик дома. Но он не выйдет. Он не любит незнакомых, к тому же таких шумных.
– Раз вы живете вместе, значит, вы тоже несете ответственность за это несчастное животное! – категорически заявила гостья.
– Мы живем вместе, но никакой ответственности я не несу!
– Это почему же?
– Потому что Шурик – это мой кот!
– Ага! Кот! Ваш! А она сейчас рожает! От! Вашего! Шурика!
– Нет! Он не мог!
– Все вы так говорите! Подлец!
– Истеричка! Черт, – прорычал Влад, глядя на тяжело дышащую Маню. Одной рукой схватил куртку, второй ловко вытолкнул гостью с кошкой на руках за дверь.
– Что вы…- начала опять женшина.
– Поехали. Быстро. К ветеринару.
– А Чапа? – всполошилась женщина уже в машине.
– Если будет хорошо себя вести, останется цела.
– Хам!
– Неврастеничка!
Маня только подрагивала и тяжело дышала.
– Чья кошка? Как записать? – ассистент вопросительно смотрела на всклокоченных клиентов.
– Моя! – оба ответили одновременно.
– Неуравновешенным особам нельзя доверять животное. Вы только что оставили собаку в незнакомой квартире. Вы безответственная!
– От такого слышу! У вас даже кот безответственный!
Это было последнее, что услышала Маня, перед тем, как уснуть.

Квартиру, конечно, пришлось менять. Все-таки сложно двум взрослым, младенцу, двум котам и собаке в однокомнатной. Перед этим честное имя Шурика было восстановлено. Дело в том, что кот был кастрирован. Он долго обижался, но в конце – концов простил новообретенную хозяйку.
Во всей этой суматохе с котятами, свадьбой, потом с переездом, родами, очередным переездом никто и не заметил, что баба Зина исчезла.

Пропала, как будто и не было ее вовсе. Точнее, люди не заметили. А Маня с Шуриком никому ничего не сказали. Зачем? Ведь, судя по всему, все прошло правильно. По сценарию…

Автор: Юлия Кожемяченко

Уважаемые читатели, предлагаем Вам подписаться на наш телеграм канал. Там Вы найдёте еще больше интересных рассказов: