Группы МОИ НОВОСТИ

13 октября 2025 в 15:44

на сайт, и вы сможете вступить в группу.

Мой сын просил главврача чтобы я не проснулась, но это не самое страшное.

На третий день после операции Анна вышла в туалет. Возле кабинета главврача она услышала разговор своего сына Ивана с доктором. Документы на наследство она подписала, завтра утром сделайте укол, чтобы она не проснулась, и 25% ваши. Она не могла в это поверить, но через минуту случилось то, что оказалось в разы страшнее этой ситуации.

Пронзительный крик медсестры разорвал больничную тишину, возвещая о катастрофе, которая перевернет жизни всех находящихся в клинике.

Анна Смирнова медленно шла по коридору элитной клиники, придерживаясь левой рукой за стену. Послеоперационная слабость еще не отпустила ее полностью, каждый шаг давался с трудом. Белые стены казались бесконечными, а запах антисептика въедался в легкие. Она остановилась передохнуть возле приоткрытой двери кабинета главного врача.

Голос сына донесся до нее отчетливо, хотя Иван говорил вполголоса. Сергей Петров, знаменитый хирург, который оперировал ее три дня назад, отвечал ему тем же приглушенным тоном. Анна замерла, не веря своим ушам. Слова сына врезались в сознание как удары молота.

«Документы на наследство она подписала еще до операции, как вы и советовали», — произносил Иван с деловитой интонацией, словно обсуждал обычную сделку. «Завтра утром сделаете укол, чтобы она не проснулась. И 25% от квартиры и накоплений — ваши».

Осложнение после операции, сердце не выдержало, все естественно. Петров кашлянул и ответил с легким колебанием в голосе: «Понимаете, это серьезный риск для моей репутации. Если что-то всплывет…» Иван перебил его: «Ничего не всплывет. Патологоанатом Дмитриев уже в курсе, получит свою долю. Чистая работа, никаких следов».

Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Сын, которого она растила одна после смерти мужа, ради которого работала в три смены, чтобы дать ему образование, планировал ее убийство. Квартира в центре города, которую они с покойным мужем покупали в кредит 30 лет назад, и скромные накопления Владимира, стоили для Ивана больше, чем жизнь матери.

Она попыталась отойти от двери, но ноги не слушались. В голове звучал голос сына, холодный и расчетливый. Тот самый Иван, который еще вчера приносил ей цветы и говорил, что волнуется за ее здоровье, который настоял на лечении именно в этой дорогой клинике, уверяя, что для матери денег не жалко.

Внезапно коридор огласился пронзительным криком. Молодая медсестра выбежала из лифта, размахивая руками и выкрикивая что-то невразумительное. Ее белый халат был перепачкан сажей, лицо искажено ужасом. «Пожар! Пожар в хирургическом отделении!» — кричала она, задыхаясь от бега.

Анна услышала, как в кабинете главврача загремели стулья. Дверь распахнулась, и оттуда выскочили Иван с Петровым. Сын даже не заметил мать, стоящую в нескольких метрах от него. Его лицо выражало панику, но не за пациентов или персонал, а за что-то другое.

«Документы, сейф с документами!» — закричал Петров, хватая Ивана за рукав. «Там все наши договоры, банковские счета, если сгорят, мы влипли». Они побежали обратно в кабинет, а медсестра продолжала кричать в коридоре. Запах дыма становился все сильнее.

Из вентиляционных решеток начал сочиться серый дым, а где-то вдалеке послышался треск пламени. Система пожарной сигнализации молчала, только красные лампочки аварийного освещения начали мигать по стенам коридора. Анна поняла, что нужно немедленно возвращаться в палату.

Слабость в ногах усилилась от шока, но она заставила себя двигаться. Каждый шаг отдавался болью в животе, где еще заживали послеоперационные швы. Дым становился гуще, и дышать становилось труднее.

В палате ее ждала соседка Ольга Ивановна Новикова, одинокая пенсионерка, которую привезли три дня назад после обширного инсульта. Женщина лежала без сознания, подключенная к аппаратам жизнеобеспечения. Они были почти ровесницы, Ольге было 56, и при похожем телосложении их легко можно было спутать.

Анна посмотрела на браслет на своем запястье с именем и датой рождения. Безумная идея промелькнула в голове. Если Иван и Петров планируют ее убийство, то единственный способ спастись — исчезнуть. Стать другим человеком, хотя бы временно, с дрожащими руками. Она сняла свой браслет и надела его на руку Ольги. Браслет соседки оказался ей немного велик, но держался. Документы лежали в тумбочках рядом с кроватями. Анна переложила свою медицинскую карту к Ольге, а карту соседки взяла себе. Дым в палате становился все гуще.

Анна услышала крики в коридоре, топот бегущих людей. Кто-то кричал о том, что лифты не работают, а лестницы заблокированы огнем. Она поняла, что времени почти не осталось. Ольга лежала на каталке, которую можно было перевозить. Анна попыталась столкнуть ее с места, но сил не хватало. Каталка была тяжелой, а послеоперационная слабость давала о себе знать.

Она навалилась всем телом на изголовье и медленно покатила каталку к выходу из палаты. В коридоре царил хаос. Медперсонал бегал с носилками, вывозя ходячих пациентов и дорогое оборудование.

Анна увидела, как Иван и Петров тащат тяжелый металлический сейф, игнорируя крики о помощи из соседних палат. Сын был так сосредоточен на спасении документов, что не обращал внимания ни на что другое. «Помогите, здесь лежачие больные!», — кричала пожилая медсестра, но ее никто не слушал.

Все спасали то, что казалось им наиболее ценным, а беспомощные пациенты оставались последними в очереди на эвакуацию. Анна с трудом докатила каталку до середины коридора, когда силы окончательно покинули ее. Дым был уже настолько густым, что дышать стало невозможно.

Она упала на колени рядом с каталкой, задыхаясь и кашляя. В последний момент перед потерей сознания она вспомнила о телефоне. Дрожащими пальцами достала его из кармана халата и набрала номер сестры Дарьи. «Срочно приезжай в клинику Петрова, Иван хочет меня убить, я буду под именем Ольги Новиковой», — успела напечатать она и сунула телефон под подушку Ольги.

Едкий дым заполнил легкие, и Анна потеряла сознание, упав рядом с каталкой. Последнее, что она услышала, был треск приближающегося пламени, и далекие сирены пожарных машин, которые могли опоздать.

Пожарные ворвались в задымленный коридор клиники через полтора часа после начала пожара. Огонь уже охватил два этажа, система вентиляции разнесла дым по всему зданию. Первыми они нашли тела в коридоре возле палаты номер 23: женщину на каталке и еще одну рядом на полу.

Старший лейтенант Медведев склонился над телом на каталке. Лицо было обожжено до неузнаваемости, но браслет на запястье читался отчетливо: Смирнова Анна Петровна, 1965 года рождения. Вторая женщина лежала без сознания, но дышала, браслета на ее руке не было, документов при ней тоже не оказалось.

— Эту живую срочно в реанимацию, — крикнул Медведев санитарам, — а труп оформляйте как Смирнову Анну по браслету.

Неизвестную женщину погрузили в карету скорой помощи и увезли в городскую больницу номер 4, где было свободное место в реанимации. Иван стоял у входа в клинику, наблюдая за работой пожарных. Его костюм был испачкан сажей от выноски сейфа, лицо покрыто потом и копотью. Когда к нему подошел Медведев с браслетом матери, он почувствовал, как внутри все оборвалось.

— Вы родственник Смирновой Анны Петровны? — спросил пожарный, протягивая браслет.

Иван взял его дрожащими руками, разглядывая знакомые буквы. — Да, это моя мать. Она… Она мертва?

Медведев кивнул. — К сожалению, да. Отравление угарным газом. Тело сильно обгорело.

Иван закрыл глаза, изображая горе. Внутри него боролись облегчение и странное чувство пустоты. План сработал даже лучше, чем они рассчитывали с Петровым. Никого убивать не пришлось, пожар все сделал за них. Теперь нужно было действовать быстро, пока не начались лишние вопросы.

— Я хочу как можно скорее забрать тело, — сказал он Медведеву. — Мать не любила, когда ее рассматривают посторонние. Можно ли ускорить все формальности?

Пожарный пожал плечами. — Это уже к патологоанатому. Дмитриев вроде дежурит сегодня.

Иван знал Дмитриева. Тот уже получил свою долю вчера вечером — 50 тысяч наличными, за быстрое оформление без лишних вопросов. Теперь эти деньги окупятся сторицей. Он достал телефон и набрал номер патологоанатома.

— Анатолий Сергеевич, это Иван Смирнов. Да, тот самый. Мою мать только что привезли к вам из клиники Петрова. Я хочу организовать кремацию завтра же, без вскрытия. Да, я помню наш разговор. Спасибо за понимание.

В городской больнице номер 4 неизвестную женщину поместили в реанимацию под номером. У нее были тяжелые ожоги дыхательных путей, отравление угарным газом, обезвоживание. Врач Орлов осмотрел ее и принял решение о введении в искусственную кому для восстановления.

— Документов при ней не было? — спросил он медсестру Веру.

Та покачала головой. — Ничего. Пожарные сказали, что нашли без документов, в коридоре. Возраст примерно 55-60 лет, особых примет нет, кроме родимого пятна на левом плече.

Орлов записал в карте: «Неизвестная женщина примерно 1965 года рождения». Он не знал, что под аппаратами жизнеобеспечения лежит та самая Анна Смирнова, которую в это время оплакивал ее сын в другом конце города.

На следующее утро Иван приехал в морг с документами на кремацию. Дмитриев встретил его у входа, нервно поправляя очки. — Все готово, как договаривались. Причина смерти — отравление угарным газом при пожаре. Никаких дополнительных исследований проводить не будем.

— А экспертиза? — спросил Иван, хотя знал ответ.

Дмитриев махнул рукой. — При таких ожогах экспертиза ничего не покажет, тело обгорело слишком сильно. Документы я уже подписал, можете забирать в крематорий.

Иван расписался в журнале, получил справку о смерти и урну с прахом. Все произошло так быстро, что он сам не поверил в легкость происходящего. Еще вчера утром он планировал убийство, а сегодня мать была официально мертва, и никто ничего не подозревал.

Следующим пунктом был нотариус Ковалев, старый приятель Петрова по Медицинскому институту. Тот давно занимался сомнительными сделками, оформляя завещание задним числом за соответствующую плату. Иван договорился с ним еще неделю назад.

— Завещание готово, — сказал Ковалев, протягивая документы. — Датировано прошлой неделей, за три дня до операции вашей матери. По нему она оставляет вам все имущество: квартиру, накопления, вклады. Подпись я скопировал с медицинских документов.

Иван внимательно прочитал завещание, все выглядело безупречно. Ковалев был мастером своего дела, хоть и грязного.

— Сколько вам? — спросил Иван.

— Сто тысяч, как договаривались. И еще пятьдесят, если кто-то начнет проверять подлинность.

Деньги Иван передал в конверте. Теперь он официально становился наследником квартиры стоимостью в восемь миллионов рублей и накоплений покойного отца на сумму в три миллиона. Одиннадцать миллионов за одну ночь. Неплохая прибыль.

В это время в Новосибирске Дарья Смирнова получила странное сообщение от сестры. Текст был обрывочным и пугающим. «Срочно приезжай в клинику Петрова. Иван хочет меня убить. Я буду под именем Ольга Новикова». Сообщение пришло вчера вечером, но Дарья увидела его только утром. Она немедленно купила билет на первый же рейс до Москвы. В самолете пыталась дозвониться до Анны, но телефон был недоступен. Плохие предчувствия не оставляли ее всю дорогу. Анна никогда не писала ничего подобного, она вообще была очень сдержанным человеком.

Прилетев в Москву, Дарья узнала о пожаре в клинике из новостей по радио в такси. Ее сердце екнуло. Она попросила водителя ехать быстрее, но когда добралась до клиники, здание еще дымилось, а территория была оцеплена. Дежурный полицейский сообщил ей, что Анна Смирнова числится среди погибших, тело уже увезли в морг для опознания.

Дарья почувствовала, как земля уходит из-под ног: сестра предчувствовала опасность и просила о помощи. Но помощь пришла слишком поздно.

В морге ее ждало разочарование. «Тело уже забрали родственники», — сказал дежурный. «Сын оформил кремацию, все по закону».

Дарья не поверила. «Какой сын? Я ее сестра, почему меня не уведомили?»

Дежурный пожал плечами. «Сын – первоочередной наследник, он имел право».

Дарья вышла из морга в полной растерянности. «Что-то здесь не так. Анна писала, что Иван хочет ее убить, а теперь этот же Иван спешно кремирует тело, не дождавшись родственников. Нужно было разбираться».

Она вернулась к клинике и нашла охранника. За пять тысяч рублей тот согласился показать ей записи с камер наблюдения. «Только быстро», — сказал, оглядываясь. «Если начальство узнает, меня уволят».

На записи Дарья увидела то, что заставило ее кровь застыть в жилах. Иван и главврач Петров выносили из горящего здания не людей, а сейф с документами. Они делали это спокойно, методично, игнорируя крики о помощи. Это было не спасение имущества в панике. Это было заранее спланированное действие.

«Дайте мне копию этой записи», — попросила она охранника. Тот поколебался, но еще пять тысяч рублей убедили его. Дарья получила флешку с записями и поняла, что у нее в руках доказательство чего-то страшного.

В городской больнице №4 неизвестная женщина начала приходить в сознание на третий день. Медсестра Вера заметила, что пациентка открыла глаза и пытается что-то сказать. Она немедленно вызвала врача Орлова.

«Как вас зовут?», — спросил доктор.

Женщина открыла рот, но вместо слов вырвался только хрип. Ожоги гортани были слишком серьезными, голосовые связки пострадали от горячего дыма и могли не восстановиться никогда.

Орлов принес планшет с алфавитом на экране. «Попробуйте показать буквы», — предложил он.

Женщина дрожащей рукой начала тыкать в экран, но пальцы не слушались. Она была слишком слаба, чтобы связно объяснить, кто она и что с ней случилось. Единственное, что она смогла написать, было слово «сын», но врачи не поняли, что она имеет в виду. Никто не догадался, что она пытается рассказать о предательстве.

Дарья сидела в номере гостиницы, изучая записи с камер на своем ноутбуке. Каждый кадр открывал новые подробности . Она видела, как Иван и Петров выносили сейф из кабинета главврача, как они игнорировали крики о помощи, как спокойно грузили документы в машину, пока люди задыхались в дыму.

На одной из записей она заметила момент, когда Иван остановился у входа в палату номер 23. Он заглянул внутрь, увидел дым и захлопнул дверь. Дарья перемотала запись несколько раз, всматриваясь в лицо племянника. Никаких эмоций, никакой паники, только холодный расчет.

Она сделала несколько копий записи на разные носители: одну флешку спрятала в сейф гостиницы, другую отправила себе на почту, третью зашила в подкладку куртки.

Тем временем Иван встречался с риэлтором в кафе на Тверской. Семенов был его старым знакомым, который специализировался на быстрых сделках без лишних вопросов. Квартира матери в центре Москвы стоила 8 миллионов, но Иван готов был продать ее за 4.

«Документы в порядке?» — спросил Семенов, листая завещание.

«Все чисто», — ответил Иван, потягивая кофе. «Мать оставила мне все перед операцией. Нотариус Ковалев оформил, он надежный человек».

Семенов кивнул. «Ковалева знаю, с ним работал. Покупатель готов завтра же подписать договор».

Иван согласился на все условия. Ему нужны были деньги как можно быстрее. План был простой — продать квартиру, снять накопления с банковских счетов, перевезти все в офшор и уехать в Испанию. Там он уже присмотрел небольшой бизнес в Валенсии, ресторан у моря.

«А почему такая спешка?» — поинтересовался Семенов.

Иван придумал легенду на ходу. «Не могу жить в квартире, где умерла мать. Слишком много воспоминаний».

После встречи с риэлтором Иван поехал в банк. Менеджер Светлана знала его как сына постоянной клиентки и не задавала лишних вопросов. «Хочу закрыть все счета матери и перевести деньги на свой корпоративный счет в швейцарском банке», — объяснил он. Процедура заняла два часа.

В это время в городской больнице №4 происходило нечто неожиданное. Медсестра Ольга Петрова, которая работала в сгоревшей клинике Петрова, пришла навестить коллегу в реанимации. Проходя мимо палаты с неизвестной пациенткой,