- Клавдия Львовна, везут, женщина, двадцать пять лет, травма грудной клетки, состояние критическое, - в кабинет забежала медсестра Инга.

– Артём сказал, что довести не удастся.
– Готовьтесь к операции! – голос хирурга был спокоен.
Она встала, накинула на халат легкую осеннюю куртку и, слегка прихрамывая, направилась встречать машину скорой помощи.
Осенний ветер срывал с деревьев последние листья. Пасмурное утреннее небо предвещало дождь, мелкий и нудный.
«Что-то старая рана ноет? Как бы снег не пошёл?»
Перед глазами пронеслись картины: война в Южной Осетии. Взрыв. Пальцы невольно коснулись шрама на лице…
Из остановившейся машины скорой помощи вышел Артём, молодой врач, и помотал головой:
– Не довезли.
Клавдия подошла к носилкам.
«Да, жизнь этой женщины благополучной не назовёшь. К тому же пьяная… была».
Тут Артём вытащил из машины совсем маленького мальчика, взял на руки:
– С ней был.
В глазах этого двухлетнего крохи, одетого в грязную легкую одежду, читалась какая-то обречённость. Врач подошла совсем близко, и вдруг в глазах ребёнка мелькнула радость:
– Мама!!! – закричал он и обнял Клавдию.
Какое-то незнакомое чувство заставило забиться сердце. Она взяла его на руки, прижала к груди. Ребёнок ткнулся губами в щёку и обвил ручонками шею. Клавдия чувствовала, что ребёнку холодно, и, забыв обо всём, бросилась в свой кабинет.
Налила тёплого сладкого чая. Ребёнок стал пить, обливаясь. Клавдия открыла холодильник, в нём много съестного – ночные дежурства были частыми. Но она представления не имела, что дать ребёнку. Взяла кусок мягкой булочки, обмакнула в сметану. Ребёнок схватил это угощение и стал жадно есть.
Посадила его на диван. Разогрела молока. Ребёнок напился и, положив голову ей на колени, уснул.
– Клавдия Львовна, – в кабинет зашла Инга. – Там из полиции и это… из дома сирот, что ли.
– Пусть зайдут!
– Здравствуйте! – поздоровался полицейский и тут же представился. – Лейтенант Якушев Андрей Викторович.
– Я – Юлия Яковлевна Антонова, инспектор по делам несовершеннолетних, – представилась женщина и сразу добавила. – Мы за мальчиком.
– Вы знаете, как его зовут? – вдруг спросила Клавдия.
– Да, – полицейский заглянул в папку. – Богдан Владимирович Гусев.
– А что ещё можете о нём сказать?

Молодой лейтенант удивлённо взглянул на врача, но продолжил читать:
– Нигде не прописан, мать – Гусева Эльза Юрьевна, нигде не прописана, не работает…, но тут же поправился. – Не работала. Отца нет. Последний месяц проживали у подруги. Два дня назад она их выгнала. Каких-либо близких родственников у мальчика нет.
– А что случилось?
– Переходила дорогу пьяная. Ребёнка даже за руку не держала.
– И что теперь с мальчиком будет? – в голосе Клавдии слышалась грусть вперемешку с жалостью и нежностью.
– После карантина устроим в дом малютки, – Юлия Яковлевна вдруг улыбнулась. – Ребенок немного нервный, постоянно плакал. Мамаша о нём особо не заботилась. А у вас на руках спокойно спит, словно настоящую маму почувствовал.
У Клавдии перехватило дыхание, к глазам подступили слёзы. Перед глазами вновь мелькнул тот взрыв, после которого она уже никогда не станет мамой и чьей-то женой – тоже.
– Клавдия Львовна, вы…, – лейтенант запнулся, но тут же исправился. – У вас прическа и цвет волос очень похожи с его матерью. Видно, ребёнок инстинктивно потянулся к вам и впервые в жизни почувствовал защиту.
– Помогите занести его в машину, – попросила Юлия Яковлевна. – Он так крепко спит.
Клавдия прижала ребёнка к груди и осторожно понесла. Уложила в машину, в которой приехали представители власти.
Вернулась в кабинет. Её сменщица уже пришла и переодевалась:
– Клава, что случилось? На тебе лица нет.
– Привет, Яна! Всё в порядке!
Зашла в квартиру, где жила вдвоём с матерью. Огромную четырёхкомнатную квартиру с евроремонтом, заставленную современной мебелью.
– Привет, мама! – попыталась придать своему голосу веселье.
– Дочь, что случилось? – материнское сердце не обманешь.
Клава схватилась за голову, забежала в свою комнату и упала на кровать. Следом забежала мать. Она не помнила, когда последний раз видела дочь плачущей. Та не плакала и когда вернулась из Осетии вся израненная, и когда врачи ставили один за другим неутешительные диагнозы. А сейчас растерянно смотрела на вздрагивающие плечи своей взрослой, давно взрослой дочери. Села рядом на кровать:
– Что случилось, дочка?
– Сегодня привезли женщину после аварии, довести не успели. Она была нетрезвая, переходила дорогу. Вместе с ней был мальчик, совсем маленький, – из глаз Клавы вновь потекли слёзы, она уткнулась в плечо матери. – Он вдруг обнял меня и закричал: «Мама!!!»
Дочь просто захлёбывалась слезами, а мать гладила дочь по волосам, не зная, что сказать. Вдруг в груди пожилой женщины что-то екнуло:
– Клава, а давай этого мальчика возьмём к себе. Будет у тебя сын, а у меня – внук. – Дочь резко подняла голову. – У нас с тобой у обеих хорошие пенсии. Да и зарабатываешь ты хорошо.
Клавдия бросилась к компьютеру. Стала внимательно читать законы. Разобравшись во всём, кинулась к матери:
– Там много справок надо. И срок от нескольких недель до года. Сейчас начну собирать…
– Сейчас ты позавтракаешь, немного отдохнёшь, – перебила её мать. – А я пока сама во всём разберусь. Пошли на кухню!
График работы: день – ночь – отсыпной – выходной, с одной стороны, тяжёлый, но с другой – два свободных дня. Много чего можно успеть сделать.
Первым делом разузнала, где сейчас Богдан находится. Зашли к заведующей:
– Здравствуйте! Вы по какому поводу? – спросила та.
– Сегодня утром к вам поступил мальчик, Гусев Богдан. Я хотела бы его усыновить.
– Вы, извините, кем ему являетесь?
– Никем.
– А откуда вы его знаете?
– Я работаю в больнице, хирургом в реанимации. Сегодня утром к нам привезли погибшую женщину и Богдана.
– Вас как зовут? – вдруг спросила заведующая.
– Клавдия Львовна.
– Клавдия Львовна, я не против. Более того, всегда рада, когда дети находят родителей. Но вам нужно собрать много справок. Затем будет суд, который и решит возможность усыновления вами ребёнка, – и опять неожиданно. – Вы замужем?
– Нет, – Клавдия опустила голову.
– Это большой минус. Кроме того, учитывается благосостояние, здоровье.
– Я понимаю.
– Клавдия Львовна, соберите документы, относите их в отдел опеки и попечительства.
– Хорошо. А можно мы встретимся с Богданом?
– Пожалуйста! – она встала из-за стола. – Идёмте! Он пока в карантине.
В зале с десяток детишек играли в игрушки, рядом были нянечки. На детях были чистые костюмчики. Но все они были какими-то несчастными. Богдана она узнала сразу. Тот сидел на полу и смотрел куда-то в окно. Вот повернулся, долго смотрел на вошедших и вдруг встал на ноги.
– Мама!!!
И побежал к ней неуклюжей походкой, широко расставив руки.
– Сыночек!!! – вырвалось из груди Клавдии.
Она бросилась навстречу, схватила, прижала к себе, словно боясь, что кто-то отберёт его.
За два дня Клавдия с матерью успели собрать все документы. Тем более, собрать справки о здоровье, конечно же, не составило никакого труда.
Собранные документы отнесла в отдел опеки и попечительства. Там ей сказали, что в течение месяца они изучат документы, проверят состояние здоровья ребёнка, обследуют жилищные условия усыновителя.
Далее Клавдия пошла оформлять заявление в суд. Там ей сказали, что сначала придут документы из отдела опеки и попечительства.
Прошла неделя. Дело об усыновлении так и не сдвинулось с мёртвой точки. Пока кто-то из врачей на её работе во время чаепития не завёл разговор об этом:
– Клава, что у тебя с Богданом? – о нём уже знала вся больница.
– Волокита там, – Клавдия тяжело вздохнула. – А если не отдадут?
– Клава, помнишь, ты как-то пару лет назад спасла Мелихова и его жену, когда они в аварию попали? А ведь он сейчас заместитель мэра по социальным вопросам.
– Да он, наверно, уже забыл про меня.
– Вот и напомни.
Лишь к вечеру в конце смены Клава решилась позвонить в мэрию.
– Приёмная Мелихова, – раздался металлический голос.
– Можно мне поговорить с Никитой Петровичем?
– Ваша фамилия?
– Михайлова Клавдия Львовна.
– По какому вопросу?
– По личному.
– Записываю вас на двадцать седьмое ноября.
– Ну это же через месяц? Можно пораньше?
– У Никиты Петровича все дни приёма расписаны на месяц вперёд.
Тут Клавдия услышала в трубке недовольный мужской голос, обращённый к секретарше:
– Кто там?
– Какая-то, вот…
И тут же громкий крик в трубке:
– Клава, Клавочка, не бросай трубку!
– Никита Петрович, вы меня помните?
– О чём ты говоришь?
– Никита Петрович…
– Клава, ты в той же больнице?
– Да.
– У тебя смена когда заканчивается?
– Через полчаса.
– Сейчас приеду.
Он уже ждал возле своей машины. Бросился навстречу:
– Клава, извини! Нет мне прощения. Садись, едем!
– Куда?
– Ко мне домой. Жена обозвала меня самыми последними словами и приказала немедленно тебя доставить.
Он усадил Клавдию в машину. И лишь когда машина тронулась, спросил:
– Клава, у тебя какие-то трудности?
– Хочу усыновить мальчика, – ей стало неудобно, словно она жалуется, но всё же договорила. – А там как-то медленно. А ещё суд…
– Ах, там ещё и суд? – почему-то рассмеялся Никита Петрович.
Его жена встречала их возле раскрытых ворот коттеджа. Обняла Клаву:
– Прости нас! Ты этого болвана, – она кивнула на мужа, – можно сказать, с того света вытащила. Мне всё сшила, почти шрамов не осталось. А мы тебя даже не отблагодарили по-настоящему.
После небольшого, но богатого застолья, Раиса Сергеевна, хозяйка дома, наконец, вспомнила:
– Клава, а что за проблема у тебя?
– Хочу усыновить мальчика. Но документы в отделе опеки и попечительства уже неделю…
Клавдия стала рассказывать о погибшей женщине, о Богдане. Когда она закончила рассказ, хозяйка смахнула с глаз слёзы и твёрдо пообещала:
– Эту проблему мы сейчас решим.
Достала телефон, набрала номер:
– Здравствуй, Света!
– Ой, Раиса Сергеевна, здравствуйте!
– Света, я к тебе по делу.
– Слушаю вас!
– У тебя там документы от Михайловой Клавдии Львовны на усыновление. Не могла бы ты завтра с утра их оформить и принести мне?
– О чём разговор, Раиса Сергеевна, всё сделаю.
– Ой, спасибо, Светочка!
– Вот и всё, Клава! – улыбнулась женщина, выключив телефон.
– А там ещё суд…, – вставила Клавдия.
– Вообще-то, – Раиса Сергеевна рассмеялась. – Я глава нашего городского суда, и завтра твои документы из отдела опеки и попечительства придут ко мне. Сейчас мы с тобой прямо здесь напишем кое-какие бумаги. Завтра всё оформлю, как полагается. Ну, а послезавтра забирай своего Богдана.
– Спасибо!
– Перестань, Клава! Я всю жизнь перед тобой в долгу.
– Мама!
– Всё, сыночек, собираемся! Домой!
– Баба, баба…
– Баба тебя ждёт, – Клава стала одевать ребёнка во всё новое. – Много вкусного тебе приготовила.
– Мама! – обнял и поцеловал куда-то в шею.
– Всё, мы пошли! – обратилась Клава к стоящей рядом заведующей.
– Счастья вам в жизни! – улыбнулась та.
Бабушка радостно всплеснула руками:
– Внучок, мой родненький! Сейчас я тебя раздену.
– Баба!
– Да что ж ты, только два слова и говоришь? – ворчала пожилая бабушка, раздевая внука. – Ну ничего, не зря я в школе сорок лет проработала. И говорить ты у меня научишься, и отличником будешь. Пошли, внучок!