Группы МОИ НОВОСТИ

24 июля 2025 в 11:43

на сайт, и вы сможете вступить в группу.

Марк стоял у двери и не решался позвонить.

В руках мялась черная папка с документами, которые он успел изучить еще по дороге. Наконец, набравшись смелости, он нажал на звонок.

— Кто там? — раздался женский голос из-за двери.

— Лера, это я. Марк.

Долгая пауза. Потом щелчок замка.

— Зачем пришел? — Валерия стояла в дверном проеме, не приглашая войти. Глаза красные, лицо осунувшееся.

— Соболезную, — пробормотал Марк. — Я… я хотел поговорить.

— О чем тут говорить? Похороны послезавтра. Приходи, если хочешь.

— Лер, я не об этом… — Марк замялся. — Можно войти?

Валерия молча отошла в сторону. В квартире пахло валерьянкой и свечным воском. На столе — фотография Елены Михайловны в черной рамке.

— Ты же понимаешь, что мне тоже что-то полагается? — выпалил Марк, едва они оказались на кухне.

Валерия медленно повернулась к нему:

— Что ты сказал?

— Ну, дом же остался. И эта квартира. Я тоже внук, между прочим.

— Ты серьезно? — в голосе Валерии звучало недоверие. — Елена Михайловна еще не остыла, а ты уже делить пришел?

Когда Марку исполнилось восемнадцать, он потребовал свою долю. Тогда они жили втроем — он, шестилетняя Лера и бабушка Елена Михайловна, которая взяла их на воспитание после гибели родителей.

«Я взрослый человек, имею право на независимость! Отдайте мне квартиру родителей!» — кричал тогда Марк, стуча кулаком по столу. Маленькая Лера испуганно жалась к бабушке, не понимая, почему брат так злится.

Елена Михайловна долго сопротивлялась, но Марк был непреклонен. В конце концов, после долгих хождений по инстанциям и оформления бумаг, квартиру родителей полностью переписали на него. А чтобы права Леры не были ущемлены, бабушка оформила на нее свою квартиру и составила завещание на загородный дом.

— Запомни, Марк, — сказала тогда Елена Михайловна, — ты получил свое. Больше тебе от меня ничего не достанется. Все остальное — Лере.

— Да мне и не надо! — отмахнулся он тогда.

И с того дня Марк исчез из их жизни.

— Я в курсе про завещание, — продолжал Марк, доставая папку. — Но это же несправедливо! Я старший внук!

— Старший? — Валерия усмехнулась. — А где ты был все эти годы, старший внук? Когда бабушке помощь нужна была? Когда она болела?

— У меня свои проблемы были…

— Знаю я твои проблемы. Квартиру жене отписал во время развода, теперь ютишься где-то по углам. И решил, что бабушкино наследство тебя спасет?

Марк покраснел:

— Откуда ты…

— Она звонила тебе. Просила приехать. Помочь.

— Один раз всего!

— Семнадцать раз за последние два года, — отрезала Валерия. — Я считала. Знаешь, сколько раз ты ответил? Ни разу.

В комнате повисла тишина. Где-то на кухне капала вода из неплотно закрытого крана. Марк смотрел в сторону, избегая взгляда сестры.

— Лер, ну мы же родные люди…

— Родные? — Валерия покачала головой. — Родные люди не бросают шестилетнюю сестру. Родные люди не исчезают на четверть века. Родные люди приходят не только тогда, когда им что-то нужно.

Валерия помнила тот день, когда Марк ушел. Помнила, как плакала, как просила его остаться. Как бабушка гладила ее по голове и обещала, что брат обязательно будет приходить в гости.

Но он не приходил.

Сначала Лера ждала его на каждый день рождения. Потом — только на Новый год. К десяти годам перестала ждать совсем.

А Елена Михайловна старела.

Когда Лере исполнилось восемнадцать, бабушке было уже семьдесят. По документам она должна была переехать в загородный дом, оставив квартиру внучке. Но Валерия и слышать об этом не хотела.

— Куда я тебя отпущу? — смеялась она. — Кто мне борщ варить будет?

И они продолжали жить вместе. Летом ездили в дом, работали в саду. Зимой возвращались в город. Елена Михайловна учила внучку всему, что умела сама. А главное — учила не бросать близких.

«Запомни, Лерочка, — говорила она, — семья — это не только кровь. Семья — это те, кто рядом в трудную минуту. Кто не предает и не бросает. А кровь… кровь может быть и чужой».

— В суд пойду! — пригрозил Марк. — Оспорю завещание!

— Иди, — устало ответила Валерия. — Только сначала найди хоть одного человека, который подтвердит, что ты за эти годы хоть раз помог бабушке. Хоть раз приехал. Хоть раз позвонил не с просьбой о деньгах.

Марк молчал.

— Знаешь, что она говорила о тебе в последние дни?

— Что? — тихо спросил он.

— Ничего. Совсем ничего. Ты для нее перестал существовать много лет назад. Как и она для тебя.

Валерия встала, давая понять, что разговор окончен:

— Уходи, Марк. Уходи и больше не возвращайся. Ты сам сделал свой выбор давным-давно. Мы с бабушкой научились жить без тебя. И дальше проживем.

— Лера…

— Нет. Просто уходи.

Эпилог

Через два дня

На похоронах Марк стоял в стороне от всех. Смотрел, как Валерию обнимают друзья бабушки, соседи, какие-то незнакомые ему люди. Все они знали Елену Михайловну лучше, чем он — родной внук.

После церемонии он подошел к могиле родителей. Рядом теперь покоилась и бабушка. На памятнике — новая фотография и даты: 1941-2023.

«Прости меня», — прошептал он.

Но прощать было уже некому.

Валерия стояла неподалеку, наблюдая за братом. В душе не было ни злости, ни обиды. Только усталость и какая-то странная пустота там, где когда-то жила надежда на то, что брат одумается и вернется в семью.

Она развернулась и пошла к выходу с кладбища. В руках — букет белых хризантем, которые так любила бабушка. Дома ее ждали фотоальбомы, которые нужно разобрать, и множество вещей, хранящих память о женщине, заменившей ей мать.

А Марк остался стоять у могилы, понимая, что опоздал. Опоздал на целую жизнь.

Иногда кровное родство — это просто факт биографии. А настоящая семья — это выбор, который мы делаем каждый день.