..

Октябрьский туман стелился над Москвой-рекой, окутывая набережную призрачной пеленой. Патрульный катер медленно скользил по тёмной воде, его прожектор выхватывал из мрака то бетонные опоры моста, то плавучий мусор.

Старший лейтенант Глеб Савельев зябко поежился, натягивая воротник форменной куртки.

— Слушай, Глеб, — окликнул его напарник, молодой сержант Алексей Круглов. — А ты веришь в то, что тут творится последний месяц?

— В смысле? — Савельев повернулся к нему, прищурившись.

— Ну, эти слухи. Про что-то огромное в воде. Рыбаки говорят, что видели тень размером с автобус. Один старик клялся, что у него лодку чуть не перевернуло.

Савельев усмехнулся, но улыбка вышла натянутой. Он и сам слышал эти истории. Более того, в отделении лежало три рапорта от разных свидетелей, описывавших нечто невероятное в реке. Но официально никто не хотел поднимать панику.

— Байки — это всё, Алексей. Москва-река, не Амазонка. Тут максимум щука на пару кило.

Он не договорил. Вода впереди вдруг забурлила, образуя воронку. Прожектор заплясал по волнам, и в его луче что-то мелькнуло, серое, огромное, покрытое слизью.

— Мать честная! — выдохнул Круглов, хватаясь за борт.

Катер качнуло так, что оба полицейских едва удержались на ногах. А потом, так же внезапно как началось, всё стихло. Река вновь стала спокойной, лишь мелкая рябь расходилась по поверхности.

Савельев схватил рацию.

— Диспетчер, это катер номер семь. У нас тут… — Он замялся. — Водное возмущение неясной природы. Район Крымского моста. Запрашиваем.

— Семёрка, подтвердите характер возмущения, — раздался невозмутимый голос диспетчера.

— Не могу подтвердить, — признался Савельев, обмениваясь взглядом с побледневшим Кругловым. — Но рекомендую усилить патрулирование этого участка.

То, что произошло через три дня, перевернуло всё. Раннее утро восьмого октября началось с вызова, который поступил в дежурную часть Хамовнического РУВД в шесть часов сорок семь минут. Звонил некий Пётр Семёнович Ложкин, профессиональный рыбак, державший небольшую артель на Воробьёвской набережной.

«У меня тут…» — голос старика дрожал. — «Это надо видеть. Приезжайте срочно. И санитаров прихватите. Или морг. Чёрт знает что».

Савельев с Кругловым прибыли первыми. У причала их встретил седой мужчина в резиновом комбинезоне, его лицо было серым, руки тряслись.

«Господи, наконец-то!» — выдохнул Ложкин. — «Я уже думал, что схожу с ума. Пойдёмте, только… Приготовьтесь».

Они прошли по шаткому деревянному настилу к небольшому ангару, где артель разделывала улов. У входа стоял ещё один рыбак, молодой парень лет 25, он судорожно курил, глядя в одну точку.

— Максим первый увидел, — кивнул на него Ложкин. — С утра сеть проверял, а там это… Чудовище запуталось. Еле вытащили. Думали, кит какой заплыл, вот и решили вскрыть, посмотреть.

Савельев вошёл в ангар и остановился как вкопанный. На бетонном полу, в луже мутной воды и крови, лежала туша сома невероятных размеров. Длина — не меньше четырёх с половиной метров, обхват — как у небольшого автомобиля. Чешуя тёмно-серая, почти чёрная, покрытая странными наростами. Голова размером с бочку, с огромной пастью, полной мелких, но острых зубов.

— Господи! — прошептал Круглов. — Это вообще возможно?

Но это было не самое страшное. Брюхо рыбины было вспорото и из разреза торчали… человеческие конечности. Савельев почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он видел много за свою службу, но это…

— Вы вскрывали? — хрипло спросил он.

Ложкин кивнул, его била мелкая дрожь. — Подумали сначала, что мусор какой проглотил. Или манекен.

— А там?

— Там люди. Двое. Молодые совсем.

Савельев подошёл ближе, заставляя себя дышать ровно. В разрезанном желудке сома действительно находились два тела. Степень разложения была относительно небольшой, вероятно, холодная вода и желудочная среда законсервировали их.

— Никого не трогать! — рявкнул он. — Алексей, оцепление территории, немедленно. Вызывай следственно-оперативную группу, криминалистов, медэкспертизу. И пресс-службу предупреди, это нужно держать в тайне, пока не разберёмся.

Круглов выскочил из ангара, хватаясь за рацию. Савельев медленно обошёл вокруг туши. При ближайшем рассмотрении сом выглядел ещё более жутко. Его глаза — мутные, размером с кулак. На спине виднелись шрамы, словно от чего-то острого. А ещё… Савельев присел на корточки, вглядываясь. На боку рыбины виднелась странная метка, почти стёршаяся, но различимая, какие-то цифры и буквы, похожие на клеймо.

— Пётр Семёнович, — позвал он рыбака, — вы когда-нибудь видели сомов с метками?

Ложкин подошёл, щурясь. — Бывает. Научные институты помечают для исследований. Но такого размера… — Он покачал головой. — Слушайте, я на реке сорок лет. Видел сомов, и пациенты ручались, это да. Но это… Это ненормально. Это мутант какой-то.

К полудню небольшой ангар превратился в эпицентр невиданной активности. Прибыли следователи, криминалисты, судмедэксперт, даже представители Ихтиологического института РАН. Территорию оцепили, выставили охрану.

Майор следственного комитета, Дарья Рогова, женщина лет сорока, с усталым лицом и цепким взглядом, руководила осмотром места происшествия. Она методично фиксировала каждую деталь, давала указания, но в глазах её читалось изумление.

— Тела извлечены, — доложил ей криминалист Семён Горелов. — Предварительно, мужчина и женщина, возраст от 20 до 25 лет. Документов при них нет, но по одежде и личным вещам, возможно, удастся установить личности.

— Причина смерти? — спросила Рогова.

— Пока не ясно, — судмедэксперт Виктор Павлович Соколов, пожилой мужчина в очках, качал головой. — Утопление исключено, в лёгких нет воды. Возможно, асфиксия, но нужно вскрытие. Странно другое, травматических повреждений почти нет. Как будто они… проглочены живьём.

Рогова поморщилась. Это дело обещало стать кошмаром для всех участников расследования.

— А что с этим? — Она кивнула на тушу сома, которую теперь изучали два ихтиолога.

Профессор Андрей Викторович Корнилов, седовласый учёный с лицом, иссечённым морщинами, водил рукой по чешуе, что-то записывая в блокнот.

— Silurus glanis — обыкновенный сом, — произнёс он наконец. — Но какая-то аномальная особь. Такие размеры. Теоретически возможны, но крайне редки. Обычно максимум 2–3 метра в длину. Этот — 4,60. Вес, прикинул, около 250 килограммов.

— Как он мог вырасти таким? — спросила Рогова.

— Хороший вопрос, — Корнилов поправил очки. — Сомы растут всю жизнь. Этому экземпляру, по моим прикидкам, лет 80, может больше. Но вот что интересно. — Он подвёл следователя к боку рыбины, указывая на метку. — Видите? Это маркировка. Цифры почти стёрлись, но я разобрал: «Био-7», потом год, 1953. И ещё буквы — ВНИЭФ.

— Что это значит? — напряглась Рогова.

— ВНИЭФ — Всесоюзный научно-исследовательский институт экспериментальной ветеринарии. Был создан в сталинские времена. Занимался в том числе генетикой, экспериментами по ускорению роста животных. В 50-е годы проводились секретные опыты, в том числе на рыбах.

— То есть это… результат эксперимента? 70 лет назад?

— Похоже на то, — кивнул профессор. — И если он действительно помечен в 53-м, значит ему сейчас больше 70 лет. Для сома это возможно, они долгожители. Но то, какого размера он достиг?

Разговор прервал Савельев, подошедший с планшетом.

— Товарищ майор, личности жертв предварительно установлены. По описаниям одежды и вещам, вероятно, студенты МГУ Кирилл Воронов и Анна Белова. Пропали без вести месяц назад, 4 сентября. Последний раз их видели на Воробьёвской набережной.

Рогова взяла планшет, просматривая фотографии из «Дела о пропаже». Симпатичная девушка с тёмными волосами, собранными в хвост. Парень со спортивной внешностью, открытой улыбкой.

— Студенты биофака, — продолжил Савельев. — Специализировались на ихтиологии. Занимались исследованием экосистемы Москвы-реки. Официальная версия пропажи — несчастный случай, предположительно утонули.

— Только вот они не утонули, — мрачно сказала Рогова. — Их съела рыба-мутант.

Вечером того же дня Рогова собрала оперативное совещание в здании главка, на Петровке. В зале заседаний собрались следователи, оперативники, представители МЧС и специалисты-ихтиологи.

— Господа, — начала она. — Дело, которое мы ведём, беспрецедентно. Двое граждан погибли при экстраординарных обстоятельствах. Причина смерти пока устанавливается, но факт остаётся фактом: они были найдены в желудке гигантского сома.

По залу прошелся ропот.

— У нас есть несколько версий, — продолжила Рогова. — Первое: студенты действительно погибли в результате нападения этой рыбы. Второе: они были убиты, а тела подброшены сому. Третье: мы имеем дело с каким-то безумным экспериментом.

— Дарья Сергеевна, — поднял руку один из оперативников. — А как вообще могла появиться такая тварь? Извините, рыба.

Рогова кивнула профессору Корнилову, сидевшему в первом ряду.

— Андрей Викторович, расскажите.

Профессор встал, откашлялся. — В 50-е годы прошлого века в СССР действительно проводились секретные эксперименты по ускорению роста сельскохозяйственных животных. Использовались гормоны, радиация, генетические манипуляции. Институт ВНИЭФ располагался в Подмосковье, в районе Звенигорода. Один из объектов находился на берегу Москвы-реки. — Он включил проектор, показывая старые чёрно-белые фотографии закрытого городка, обнесённого забором. — Согласно рассекреченным архивам, там содержались экспериментальные животные. В том числе, рыбы. Сомов использовали для опытов с гормоном роста. В 53-м году часть объектов была законсервирована после смерти Сталина. Животных должны были уничтожить, но, видимо, часть попала в реку.

— То есть этот сом — сбежавший подопытный? — уточнил кто-то.

— Да. И он прожил более 70 лет, продолжая расти. Холодная вода замедлила метаболизм, но не остановила развитие. Кроме того, — Корнилов сделал паузу. — Есть сведения, что в тех экспериментах использовалась не только гормональная терапия, но и облучение. Это могло вызвать мутации.

— Но почему он стал людоедом? — спросила Рогова. — Сомы ведь не нападают на людей?

— Обычно нет, — согласился профессор. — Но особь такого размера… Её пищевые потребности огромны. К тому же, если произошли поведенческие мутации… Сом — хищник. В голодный период он способен атаковать крупную добычу.

Повисло тяжёлое молчание.

— Есть ещё одна проблема, — подал голос представитель МЧС, полковник Григорьев. — Если один такой экземпляр выжил, могут быть и другие. Нужно обследовать реку.

— Уже организуем, — кивнула Рогова. — Водолазы начнут работу завтра. Также проверим все случаи исчезновений за последние годы в районе Москвы-реки. Возможно, жертв было больше.

Пока следствие разворачивалось, Рогова решила глубже изучить биографии погибших. Она отправилась в МГУ, на биологический факультет, где учились Анна Белова и Кирилл Воронов. Их научный руководитель, доцент кафедры ихтиологии Павел Игоревич, встретил её в своём кабинете. Мужчина лет пятидесяти, с умными, грустными глазами, он предложил чай и сел напротив.

— Я знал, что рано или поздно это случится, — тихо сказал он. — Когда они пропали, я чувствовал, что виноват.

— Почему? — насторожилась Рогова.

Павел Игоревич тяжело вздохнул. — Они были моими лучшими студентами. Анна — гениальная девочка, с невероятным чутьём на исследования. Кирилл — упорный, дотошный. Они работали над дипломной работой по экосистеме Москвы-реки. И я… я рассказал им о слухах.

— Каких?

— В научной среде ходили легенды. Старые профессора, те, кто застал пятидесятые, рассказывали про эксперименты в ВНИЭФ, про гигантских сомов, которых выпустили в реку. Большинство считали это байками. Но Анна заинтересовалась. Она нашла архивные документы, свидетельства очевидцев. Они с Кириллом начали собственное расследование.

— Расследование чего?

— Они хотели найти этих сомов. Доказать, что легенды — правда. Анна говорила, что это стало бы сенсацией, живым доказательством советских генетических экспериментов. Она мечтала защитить по этому диссертацию.

Рогова нахмурилась. — И что случилось?

— Они начали дежурить на набережной по ночам. Устанавливали подводные камеры, брали пробы воды. Анна была уверена, что в районе Воробьёвых гор есть логово крупного сома. 4 сентября они снова пошли туда. С собой взяли оборудование, фонари. Я предупреждал их, что это опасно, но… — Он замолчал, сняв очки и потирая переносицу. — Они были влюблены друг в друга, — добавил он тихо. — Планировали пожениться после защиты. Это должно было стать их совместным триумфом.

Рогова чувствовала, как комок подкатывает к горлу. История становилась всё трагичнее.

— У вас сохранились их исследования?

Павел Игоревич кивнул, открывая ящик стола. — Вот папка. Анна вела подробный журнал. Там схемы, фотографии, записи наблюдений.

Рогова взяла папку. Внутри — аккуратные записи, рисунки, распечатки фотографий. На одной из них — смазанное изображение чего-то крупного под водой. Анна подписала: «Воробьёвы горы, 28 августа, 23:47. Длина объекта — приблизительно четыре метра. Возможно, это он». На последней странице — запись от 4 сентября: «Сегодня решающая ночь. Кирилл установил новую камеру с сонаром. Мы вычислили место, где он обитает — старая водосточная труба под набережной. Если всё получится, к утру у нас будут доказательства. Я так волнуюсь. Скоро весь мир узнает правду. П.И. говорит, что мы слишком рискуем, но я знаю, это наш шанс. Кирилл рядом, мне ничего не страшно». Последняя строчка была написана размашистым почерком с восклицательным знаком.

Рогова закрыла папку. — Они пошли туда вдвоём?

— Да. Больше их никто не видел. На следующий день я забил тревогу. Полиция искала, водолазы обследовали дно, но ничего не нашли. Решили, что утонули, тела унесло течением.

— А оборудование?

— Тоже не нашли. Видимо, сом уничтожил всё.

Судмедэксперт Соколов провёл вскрытие тел на следующий день. Рогова присутствовала, хотя это давалось ей нелегко.

— Предварительное заключение, — Соколов диктовал помощнице, которая печатала протокол, — тела Воронова К.А. и Беловой А.С. находились в желудке крупного хищника около месяца. Степень разложения умеренная, что объясняется низкой температурой воды и специфической средой желудка. — Он осторожно препарировал ткани. — Причина смерти… — Он замолчал, вглядываясь в результаты. — Это странно.

— Что? — спросила Рогова.

— У обоих жертв — следы удушения. Но не механического, нет повреждений шеи, гортани. Скорее, асфиксия. Как будто они задохнулись в замкнутом пространстве.

— То есть?

Соколов снял перчатки. — Я выдвину гипотезу. Они были проглочены живыми. Попав в желудок, лишились доступа к воздуху и задохнулись. Смерть наступила в течение нескольких минут. Желудочный сок начал действовать уже посмертно.

Рогова почувствовала тошноту. Значит, их последние минуты были ужасны.

— Есть ещё кое-что, — добавил Соколов. — В руке девушки я обнаружил вот это. — Он протянул пластиковый контейнер. Внутри лежал маленький водонепроницаемый диктофон. — Она сжимала его до последнего. Возможно, там записано что-то важное.

Рогова взяла диктофон как величайшую ценность.

В кабинете Роговой собрались все ключевые участники расследования — Савельев, Круглов, профессор Корнилов, доцент. Рогова подключила диктофон к колонкам.

— То, что вы сейчас услышите, не должно выйти за пределы этой комнаты, — предупредила она. — Пока.

Она нажала кнопку воспроизведения. Сначала шипение, треск. Потом — голос Анны, взволнованный, счастливый.

— 4 сентября, 23:30. Мы на месте. Кирилл установил камеру. Сонар показывает крупный объект в трубе, примерно 15 метров от берега. Господи, это он. Я вижу движение воды. Кирилл, фонарь направь туда.

Голос Кирилла более спокойный. — Вижу. Ань, а ты уверена, что это безопасно? Если он действительно такой большой… Мы же на берегу. Он в воде.

— Просто с