Старик и не заметил, когда превратился в безымянного деда. Не осталось тех, кто знал, кем он был раньше, и даже тех, кто помнил его имя…

Для соседей он стал просто одиноким пенсионером из десятой квартиры. Он привык. И к одиночеству, и к ненужности.

«Время нынче такое, торопливое. Никому ни до кого нет дела. Многие с возрастом словно выцветают, а потом и вовсе становятся невидимыми», — думал старик.

*****

«Я свободен!» — ликовал маленький пес. Песню с такими словами он как-то услышал из проезжавшей мимо машины.

Машина пролетела быстро, и что в песне было дальше, пес так и не узнал, но эта фраза запала в его собачью душу. Ведь гораздо приятнее ощущать себя свободным, чем ненужным.

Пес был молодым и бездомным. Он родился на улице, и ему повезло выжить. Свою неприкаянность пес воспринимал как должное. Он не знал другой жизни и радовался тому, что имел.

А на сегодняшний день он имел теплое лето, заросли родных зеленых кустов на пустыре и даже большой кусок сосиски в желудке. Солнышко гладило его черную спину, люди шли по своим делам, мир казался добрым.

Летом здорово быть свободным!

*****

Старику тоже нравилось лето. Оно позволяло выйти из квартирного заточения и брести куда глаза глядят, вспоминая прошлое.

Или просто, ни о чем не думая, греться на солнышке у подъезда, разглядывая голубое, словно вылинявшее небо. Его никто не тревожил, даже приветствиями, словно он и в самом деле невидимый, разве что она – соседка из квартиры напротив.

Она всегда говорила:

— Здравствуйте.

Он кивал в ответ, улыбался. Старик не знал, как ее зовут. Про себя он называл ее «девчушка». Потому что молодая, хрупкая, смешливая. Сколько ей? Двадцать? Двадцать пять?

Сложно сказать. Старик не умел определять возраст на глаз. Просто делил женщин на девушек, дам и бабушек. К последним он относил своих ровесниц. Их было мало. Не всем жизнь позволяет перешагнуть восьмой десяток…

Он не дружил с ровесницами. Чувствовал себя рядом с ними бестолковым. У бабушек были дети, внуки и даже правнуки. Они не зря пришли в эту жизнь.

А у него – никого. Так уж получилось. Та, которую он любил, не любила его. А точнее, его профессию. Она хотела другого: надежности, покоя, достатка. Поэтому ушла туда, где все это было.

А старик больше не сумел полюбить. Вот и прожил свою жизнь один. Иногда ему казалось, что если «девчушка» однажды перестанет его замечать, то он окончательно исчезнет…

*****

Маленький пес не знал, что наступила осень. Слишком мало он жил на свете и ни одной осени еще не встречал.

Сначала она ему даже понравилась: ушла дневная жара, иногда с деревьев красиво планировали листья. Если они опускались в лужи, то превращались в кораблики…

А потом осень вошла в силу.

Стылые туманы по утрам, холодные иголки дождя, кусачий злой ветер. И листья… Они теперь бесконечно сыпались с деревьев, оставляя ветки голыми. Деревья превращались в жутковатые скелеты. Холод трогал ледяной ладонью лужи, оставляя на них морозные твердые отпечатки.

Пес больше не радовался свободе. Он хотел в тепло и уют. И чтобы полная миска под носом да мягкая лежанка у батареи. Но никто его не звал. Пес был не нужен…

Он видел много людей, но они все так же равнодушно спешили мимо. Казалось, они даже не замечали, что лето ушло.

«Что же дальше?» — подумал пес. Ему стало страшно…

*****

Старик не любил осень. Хуже нее могла быть только зима. Пустая квартира навевала тоскливые мысли. Пейзаж за окном давил: стынущая белизна, бесконечные сумерки, черные остовы деревьев.

И самое печальное: даже «девчушка» не напомнит ему своим «здравствуйте» о том, что старик еще живой. Зима не баловала их встречами…

*****

Пес лежал на люке теплотрассы, и ему было уже не страшно. Он устал…

Устал искать еду и пристанище, устал бороться с зимой, которой не было дела до пса. Она сыпала снегом, звенела морозом и наводила свой ледяной порядок в городе.

«Какая маленькая у меня получилась жизнь, — думал пес. — Весна, лето, осень и краешек зимы. Жаль…»

Он смирился с тем, что однажды мороз проберётся внутрь его тела, сожмёт сердце пса в своей белой равнодушной ладони. А потом аккуратно и чисто заметет чёрное тельце сверкающим стерильным снегом…

*****

Старик шёл в магазин – едва ли не единственное развлечение зимой. Мороз покусывал за щёки, ветер забирался под пальто. Старик ёжился.

Хотелось ускорить шаг, но это было опасно: ледяные каточки хоронились под снегом. А сломать ногу для старика – катастрофа. Поэтому он двигался медленно, ощупывал палочкой дорогу, осторожничал.

И тут он увидел пса. Маленький чёрный клубок, припорошенный белым, лежал на люке. Неужто замёрз? Старик свернул с дорожки. Наклонился над псом, стянул вязаную перчатку, потрогал – тёплый!

Пес открыл глаза, посмотрел на старика, словно спрашивая: «Чего тебе?»

Он не ждал чуда или спасения. Просто удивился – раньше люди его не замечали…

Старик крякнул, с трудом присел, отложил палочку в сторону и попытался поднять пса. С первого раза не получилось:

— Ничего, мы ещё попробуем…

— Дайте-ка я помогу! — послышалось сзади.

К ним спешила «девчушка», поскальзываясь на подлых каточках, взмахивая руками в пушистых серых варежках. Она подбежала к люку, поддела старика под локоть, помогла подняться, подала палочку.

А потом подхватила пса на руки:

— Бедняга. Лапы не отморозил? Вы как? Давайте-ка домой! Я отведу, — заторопилась «девчушка».

— Да мне в магазин надо. А тут вот он… — сказал старик.

— С магазином разберёмся. Список дадите — всё принесу. А сейчас быстро в тепло! — скомандовала «девчушка».

И старик послушался…

*****

Пока шли до подъезда, они наконец познакомились:

— Меня Лена зовут, — сообщила «девчушка». — Странно, напротив друг друга живём, а не знакомы даже.

— Иван Петрович, — отозвался старик.

Имя прозвучало словно чужое. Он отвык представляться, разучился знакомиться.

— А этого черненького как назовём? — Лена кивнула на пса. — Счастливчик? Вполне подходит. Повезло ему сегодня.

— Пусть будет Счастливчик…

*****

Теперь Лена со стариком виделись часто. Слышались шаги на лестничной клетке, Счастливчик срывался с места, потом звонок повторял своё нетерпеливое: «Бз-з-з-з!» Пес приплясывал у двери и посматривал на хозяина.

— Иду я, иду. Лена наша пришла. Никто так больше в дверь не трезвонит! — Иван Петрович спешил, как умел, к дверям.

— Привет, мои мужчины! — Лена шагала через порог, и в квартирке словно становилось светлее. — Соскучились?

Они пили чай на кухне и говорили о важном. Счастливчик лежал под столом и слушал…

— Неужели такая лебединая любовь у вас была? — однажды спросила старика Лена.

— Ну почему лебединая – человеческая. Просто я оказался однолюбом, — ответил Иван Петрович. — Ленка, ну неужели тебе интересно?

Она кивнула и потребовала:

— Расскажите.

Он потер висок, словно расставлял воспоминания по местам, и заговорил…

*****

— Давно это было… Работал я горноспасателем. По душе мне эта работа была, да и не только это…

Понимаешь, Лена, не мог я иначе. Вырос-то я в шахтёрском посёлке. И когда совсем пацаном был, отец мой под завалом погиб. Не успели спасти.

Горевал я страшно, мать рыдала так, что сердце рвалось… Вот и решил я тогда – вырасту и стану спасателем! Чтобы больше не пришлось пацанам отцов терять, а мамкам слёзы лить.

Так оно и вышло. Получил я общее образование, а потом пошёл на горноспасательную станцию обучаться спасательскому ремеслу. Выучился, стал работать. Многих наша команда из-под завалов вытащила.

Любил я свою работу. Чувствовал – нужна она людям. А потом появилась она, Света. Расписывать все её достоинства не стану. Одно скажу – краше и любимее всех для меня она стала. Да и я ей был вроде дорог.

А поэтому невзлюбила она мою профессию:

— Убьешься ты, Ваня, рано или поздно! — твердила.

— Не убьюсь, я крепкий, — бодрился я. — Меня так просто не извести.

— Всё тебе шуточки. А я детей хочу, семью, дом. С тобой же я как на вулкане живу. Каждый раз от беспокойства с ума схожу, когда ты на работе своей! — злилась Светка.

Я убеждал, успокаивал. Мол, ничего со мной случиться не может – зря я, что ли, учился? А она сначала сердилась, ругалась…

А потом, видать, решила, что не стоит никакая любовь спокойной жизни. И ушла к другому: надёжному, умному, обеспеченному. А самое главное, с нормальной профессией.

Волком я выл тогда. На стены лез. Думал, не переживу! Но пережил, сумел. Только вот способность любить, похоже, потерял. Наверное, каждому человеку на земле своя пайка любви на жизнь отмерена. Некоторые её делят на много кусочков, а я вот делить не стал – всё Светке отдал…

С тех пор одной работой и жил. Лез в самые лихие места, ничего не боялся. И доигрался в конце концов…

Я тогда уже командиром отделения был. Вообще себя неуязвимым считать начал. Вот тогда судьба и щёлкнула меня по носу. Случился обвал в одной заброшенной шахте.

А туда как раз детишек местных понесло, ощущений острых охламонам захотелось. Одного пацана мы быстро нашли, а вот второго рядом не оказалось.

Пошёл я его искать. Своих ребят снаружи оставил – пацанёнком заниматься да снаряжение собирать. Решил, что один быстрее обернусь. Хорошо, что на базу не приказал возвращаться!

Потому как именно тут судьба и решила меня проучить. Осыпался на меня потолок в одном из тоннелей…

Пришёл в себя только в больнице. Хорошо хоть живым вытащили. А то была бы у меня могилка королевских размеров. Под стать моей гордыне! Ногу, правда, по частям собирали. Пришёл конец моим подвигам.

И превратился я из спасателя в завхоза. Стал ответственным за материально-техническое обеспечение. В себе замкнулся, с людьми общаться почти разучился. А уж когда на пенсию вышел, так и вовсе затворником стал…

Дожил вот до старости. Костлявая скоро в дверь постучит, и что я после себя оставлю? Ни жены, ни детей, ни друзей. Даже на могиле поплакать некому.

Иван Петрович вздохнул и замолчал.

*****

— Вы это прекратите! — велела Лена. — У вас Счастливчик теперь под опекой, я в друзьях! Никаких Костлявых! Вы теперь обязаны стать бессмертным.

— Я постараюсь, — улыбнулся Иван Петрович, но тут же посерьёзнел: — Ты вот что, Леночка, Счастливчика только не бросай, если у меня с бессмертием не выйдет.

— Да ни за что не брошу!

— А знаешь, теперь я даже о старухе с косой спокойно думаю. Есть кому меня в последний путь проводить. Да и наследница у меня появилась – ты.

— Отставить! — нахмурилась Лена.

*****

Иван Петрович прожил ещё целых восемь лет. Хорошо прожил: с ясной головой и теплом в сердце. Рядом был Счастливчик, приходила Лена.

Она не бросила своих мужчин, даже когда вышла замуж. Каждый день навещала их. Гуляла со Счастливчиком, разговаривала с Иваном Петровичем, помогала по хозяйству.

Старик вручил ей второй комплект ключей от квартиры: «На всякий случай». И однажды они пригодились.

Именно Лена и нашла Ивана Петровича, когда Костлявая всё же нанесла старику визит. Счастливчик лежал у кровати, с которой Иван Петрович не встал тем утром, и оплакивал хозяина, тихо и горько.

Лена взяла пса на руки, прижала к себе и заговорила, успокаивая и его, и себя:

— Я понимаю – больно. Но ты не плачь. Он хорошую, большую жизнь прожил. И старость его не обидела – тебя подарила, со мной познакомила. Вот ко мне жить и переедешь. Мы же с тобой почти родственники.

Счастливчик уткнулся в неё, затих. Он понял. А ещё он знал кое-что, о чём Лена даже не догадывалась. Сделал Иван Петрович её своей наследницей. Завещание составил, к нотариусу сходил и Счастливчику отчитался:

— Пусть квартира наша Лене останется. Хороший она человек. Не бог весть какие хоромы, конечно, но уж чем богаты… Ты ей не говори пока, а то опять заведет свое «отставить». Вот помру, тогда сюрприз ей будет.

Счастливчик, конечно, не проболтался. Позже Лена узнала о завещании.

*****

Прошло время… Счастливчик сам стал седым и степенным. Но все так же обожает лето. Особенно ему нравится, когда Лена пристегивает поводок и говорит: «Пойдем, навестим Ивана Петровича».

Они идут по зеленым аллейкам прямо к серебристой оградке, за которой, Счастливчик знает, лежит его хозяин.

Лена сажает цветы, красит лавочку. А Счастливчик размышляет о том, что счастье, оказывается, не в свободе, оно в любви.

Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО

Уважаемые читатели, предлагаем Вам подписаться на наш телеграм канал. Там Вы найдёте еще больше интересных рассказов: