Брата и сестру разделили в детдоме, а спустя годы бизнесмен поднял на смех техничку, но неожиданно…

Нет, нет, вы же обещали! Ася кричала и вырывалась из рук воспитательницы, но её держали крепко. Инна Николаевна шипела ей в ухо:
— Ой, мисс ненормальная, ты со своим характером никому не нужна, а так твой брат в семье жить будет, глядишь, и в люди выбьется.

— Нет, вы обещали, вы говорили, что нас не разлучат! — Ася укусила воспитательницу за руку и бросилась к воротам.

Там семейная пара почти насильно усаживала рыдающего мальчика лет пяти в машину. Он размахивал ручками, ножками и громко кричал:
— Ася! Ася!

Женщина наконец не выдержала и залепила пацану оплеуху. Мужчина схватил её за руку.
— Ты что делаешь?
Но она и сама уже испугалась и прижала руки к груди. Пока Дима удивлённо молчал, мужчина быстренько усадил его в кресло и пристегнул ремнём.

Машина как раз трогалась с места, когда Ася наконец добежала до неё. Она схватилась за зеркало, ещё за что-то, и машина, набирая скорость, поволокла девочку следом. Мужчина, который был за рулём, прекрасно её видел, но не останавливался, надеясь, что она отвалится от его машины. С заднего сиденья в ужасе на неё смотрела женщина, а Дима заходился криком и стучал кулачками в стекло. Наконец мужчина опустил своё стекло и силой отбросил девочку от машины.

Ася упала, больно стукнувшись головой, а автомобиль-газон скрылся за домами.

— Ася, ну что это такое? — к ней подбежала воспитательница и директор детского дома.

Ася молча смотрела туда, куда увезли её брата. Они попали в детский дом после пожара. Ася смогла вытащить брата на улицу через окно, потому что до их комнаты огонь добрался в последнюю очередь. Больше никто не спасся. Сначала они были в больнице, их даже положили в одну палату, потому что Ася ни на секунду не выпускала ручку брата из своей, а он постоянно прижимался к ней и плакал. Долго искали хоть каких-нибудь родственников, но после того, как никого не нашли, отправили их в детский дом.

В первый же день Ася устроила истерику, вернее, плакал Дима, а Ася кричала и ругалась с директрисой детского дома.
— Нам нельзя по отдельности, понимаете, нельзя.
— Да как ты не понимаешь, здесь в детском доме свои правила. Дима должен жить в комнате с мальчиками, а ты с девочками.

Но Ася твердила как заведённая:
— Нам нельзя, брось, мы должны быть вместе.
Инна Николаевна устало вздохнула.
— Я не понимаю, чего ты добиваешься, всё равно так, как ты хочешь, не будет. Повторяю, здесь есть свои правила, а разлучать вас никто не собирается, мы не разлучаем братьев и сестёр.

Ася посмотрела на директора.
— Правда?
— Правда.
— Хочешь, я дам почитать тебе правила, но потом, как вы немного успокоитесь.

Ася кивнула, взяла брата за руку, отвела в сторонку и долго что-то говорила ему. Дима внимательно слушал, положив голову ей на плечо. Потом оторвался, что-то переспросил. Ася кивнула и, немного подумав, кивнула Диме. Директор облегчённо вздохнула.

С того дня Ася и Дима жили в разных комнатах, разлучались только на ночь, да когда Ася была на уроках. Но Дима, которому вот-вот должно было исполниться пять лет, как будто имел внутренние часы. За десять минут до прихода сестры из школы он прилипал носом к окошку. Воспитатели только головой качали. Всякое они видели, но такую крепкую связь между сестрой и братом — впервые.

А потом в детском доме появились эти люди. Нет, люди появлялись довольно часто, но эти, как только пришли, сразу же стали крутиться вокруг Димки. Ася не переживала, ведь директор ей твёрдо обещал, что их не разлучат.

— Ася, нужно кушать. — Воспитательница и медик стояли возле её кровати.

Второй день она не вставала, не ела, не пила. Было непонятно, спит ли она. Девочка просто не шевелилась. Больше так было нельзя. Нужно поднимать. Воспитательница переглянулась с коллегой и силой посадили Асю в постели. Минуту девочка сидела, а потом глаза её закатились, и она упала. Через десять минут её уже увозила скорая.

В этот детский дом она больше не вернулась. Её отправили в другой, туда, где жили дети с различными проблемами со здоровьем. Ася больше не могла говорить. Когда она покидала стены детского дома, то уже прекрасно осознавала — ничего хорошего её не ждёт. Но Ася даже и подумать не могла, какие испытания ей на самом деле приготовила жизнь.

Первым делом она попыталась хоть что-то узнать о брате. Она не могла ничего объяснить словами, только писать. Над ней сначала смеялись в участке, а потом отправили в сумасшедший дом. Там Ася провела почти год как буйная. Потому что она своим мычанием пыталась доказать, что она нормальная, она не дура. Размахивала руками, бросалась к персоналу, мычала, плевалась. А как ещё, если бумагу и ручку ей никто не давал?

Потом уж одна старая санитарка пожалела её. Она стала её подкармливать, да учить уму-разуму.
— Ты, если не можешь что-то сделать так, как надо, не сходи с ума-то, не иди напролом, отступись, подумай, а потом сделай правильно. Ты и так странная, не обижайся. Все немые и странными кажутся, а ещё и агрессией что-то доказать пытаешься.

Баба Тоня много чего ей говорила: и умного, и, по мнению Аси, не очень. Но девушка внимательно слушала, впитывала как губка, потому что никто раньше её не учил жизненным премудростям.

Когда вышла на свободу, именно на свободу, потому что это лечебное заведение мало отличалось от тюрьмы, пообещала себе, что всегда будет семь раз думать, прежде чем что-то делать, но снова не получилось. Ещё три года она выбивала себе жильё. Чиновники, понимая, что сказать она ничего не может, просто футболили её от одного к другому, пока Ася не разозлилась и не стала писать во все инстанции. Получилось, её услышали, то есть прочли. Дали даже не комнатку, а маленькую квартиру в новостройке. Видимо, хотели, чтобы больше нечем ей было возмущаться. Нашла работу на вокзале уборщицей и стала потихоньку жить.

А потом? Потом на вокзале познакомилась с ним. Олег был идеально красив, он был спокойный, внимательно читал всё, что Ася писала, и поэтому они очень хорошо понимали друг друга. Всё было так здорово, так замечательно. Олег обещал вскоре, что откроет своё дело, и ей никогда не придётся работать уборщицей, даже часть своей фирмы он оформит на неё, чтобы его жена была с приданым. Она верила. Даже стол праздничный накрыла, когда он пришёл с каким-то мужчиной, чтобы вписать её в документы официально.

Ася летала от счастья.

Однажды не смогла попасть домой. Соседка открыла свою дверь.
— Стучишь, а зря стучишь. Продал твою квартиру Олег, тебе привет передавал. Уехал куда-то. Мы полицию вызвали, а толку? У него все документы в порядке. Квартира уж как месяц на него переписана.

Только теперь Ася поняла, какие документы она подписывала. Она тихо сползла по стене, а потом бросилась на свою когда-то дверь и стала стучать, почти грызть её. Она рыдала, ничего не слышала. Так она оказалась в сумасшедшем доме ещё раз.

Во второй раз её оттуда забрала баба Тоня. Помогла отойти от этого всего, приютила у себя. А потом, спустя какое-то время, Асю взяли уборщицей в ресторан. Вот это была настоящая удача. Хозяина вполне устраивало, что Ася тихо убирает, никогда ни с кем не болтает по углам. Тем более, что женщина хорошо выполняла свою работу. Он разрешал работникам забирать остатки из кухни, всё равно ведь выкидывать. И Ася была счастлива. О еде думать им не приходилось. Сначала было тяжеловато, потому что коллеги посмеивались над ней, а потом ничего, все привыкли и даже подружились.

— Ася, задержись сегодня. — Перед ней стоял босс. Она кивнула, но посмотрела на него вопросительно.
— У нас гуляют какие-то богачи, зарезервировали сразу несколько столиков. А они, как известно, те ещё свиньи. Постоянно убирать что-то нужно.
Ася улыбнулась. Хозяин всегда называл всё своими именами. Вечер был относительно спокойным. Ася немного расслабилась, всегда переживала, когда много гостей. Каждому ведь не объяснишь, что слова ей не подчиняются. А подвыпившие люди обязательно задавали кучу вопросов. Сегодня, вроде бы, компания не такая уж молодая. Всем по тридцать, а той побольше.

Официантка заглянула к ней.
— Асечка, там случайно бокал разбили.
Ася подхватила свои инструменты и пошла в зал. Возле стола стояли двое. Они громко смеялись. Ася, склонив голову, убрала осколки и хотела идти. Вдруг один из мужчин схватил её за руку.
— Женщина, постойте. Вот ответьте нам, что было первое, курица или яйцо?
Оппонент молодого человека махнул рукой.
— Дима, ну чё ты к людям пристаёшь?
Но мужчина в очень дорогом костюме отрицательно качнул головой. Он был изрядно навеселе.
— Нет, вот я хочу узнать мнение постороннего человека.

Ася молчала, уткнувшись взглядом в пол.
— Ну, чё вы молчите, а? — Дима расходился. Он не привык, чтобы ему не отвечали, тем более какие-то уборщицы.
К ним подскочила официантка.
— Перестаньте, она немая.
Дима замер только на минуту. Он резко повернул Асю к себе.
— Немая? Что ж ты не сказала?
А Ася уставилась ему в глаза. Она побледнела так, что казалось, ещё секунда — и она упадёт. Парень перестал улыбаться. Он тоже внимательно смотрел на неё. А женщина вдруг протянула руку и погладила его. По щеке. Так, как делала это, когда была совсем маленькая. В зале воцарилась мёртвая тишина.

Дима кашлянул, потом как-то очень неуверенно сказал:
2 часть👇️