Приехав по вызову мачехи к больному ребенку, заметила необычный рисунок… А присмотревшись, оцепенела

Несмотря на то, что вокруг были стены родного отчего дома, Ольга чувствовала себя неловко. Она сидела за столом и не отводила взгляда от содержимого тарелки. Фирменный мамин борщ отчего-то казался ей совершенно безвкусным. Плов напоминал сухие стружки, а домашнее вино отдавало ацетоном. Разговор за ужином с родителями тоже не клеился. Екатерина Сергеевна, женщина чуткая и проницательная, сверлила дочь пристальным взглядом. А Игорь Михайлович, бывший военный, разговаривал так, будто перед ним сидел не родной ребёнок, а пленный противник.

— А я всегда был против твоего брака с этим Артёмом, — тяжело, словно ударив молотом по наковальне, заявил он. — Я, конечно, не стал вставать тебе поперёк дороги. И всё думал, когда же ты, наконец, поймёшь, что он тот ещё хлюст. А теперь видишь, как всё вышло?
— Игорь, — сурово произнесла мать и постучала ложкой по столу. — Не надо снова начинать. Ну, что случилось, то случилось. Оля, расскажи лучше, как у тебя дела на работе?

Почти задремав за семейным ужином, Ольга вздрогнула и пожала плечами. «Работа как работа, ничего особенного». Уже пять лет она работала фельдшером скорой, и за всё это время с ней не случилось ничего необычного. Вот её коллега и подруга Мария, например, спасла жизнь своему будущему мужу, запустив его остановившееся сердце. А их водитель, Павел, однажды подрался с тремя пьяными лихачами и победил их в неравном бою, чем очень потом гордился. А вот что касается её самой, то… В общем, всё было более чем прозаично.

— Всё нормально, — ответила Ольга и помешала давно остывший борщ. — Работаю, езжу на вызовы.
Она немного помедлила и, искоса посмотрев на родителей, добавила:
— Вы уж меня простите, что потревожила. Я долго не задержусь, просто… Просто мне сейчас очень нужно, чтобы кто-то был рядом.

Мама, понимающая, кивнула, а отец, нахмурившись пуще прежнего, сжал свою массивную ладонь в не менее массивный кулак.
— Эх, попался бы мне этот Артём! Уж я бы его! — прорычал он сквозь седые усы. — Вот ведь сволочь какая!
— Пап… — Ольга поднялась из-за стола и вытерла губы салфеткой. — Не начинай, пожалуйста.
— Да, Игорь, не начинай, — поддержала дочь Екатерина Сергеевна. — После драки кулаками не машут. Иди-ка лучше кофе свари, как ты умеешь.

Игорь послушно направился на кухню. И через две минуты оттуда потянуло приятным терпким ароматом. Екатерина Сергеевна мягко положила руку на руку дочери и улыбнулась.
— Всё будет хорошо, — тихо, будто не веря собственным словам, — сказала она. — Всё образуется, вот увидишь. Ты дома, мы рядом, а всё остальное не так уж и важно.

Ольга в ответ тоже погладила руку мамы и, не говоря ни слова, отправилась к себе. В маленькую, увешанную старыми плакатами комнатку. Там, как и прежде, приятно пахло апельсиновыми корками, еле слышно жужжала под потолком длинная лампа, а где-то в углу робко скреблась ни то мышь, ни то крыса.

Ольга присела на кровать и вытащила из сумки своё главное сокровище — папку с рисунками своей дочки. Она перебрала их все, один за другим, роняя на помятые альбомные листы жгучие слезинки. Рисунки превратились в причудливый калейдоскоп. Разноцветные облака, улыбающееся солнышко, синяя кошка, домик с дымящейся трубой, три треугольных, держащихся за руки человечка: мама, папа и София. Ольга поднесла этот последний рисунок губам и бережно поцеловала. Вот уже целых два месяца она не видела своей дочки. С тех самых пор, как её муж, Артём, увёз её неизвестно куда. Это случилось внезапно, словно раскат грома в обычное безоблачное утро. Ольга, вернувшись домой после смены, обнаружила на столе короткую записку, в которой Артём язвительно сообщал, что она больше никогда не увидит ребёнка и что её воспитает другая женщина, та, которую он теперь любит.

Это случилось после развода, последовавшего за изменой Артёма. Но Ольга даже не подозревала, что муж зайдёт настолько далеко. Отец был прав. Но что толку теперь от этой правоты? Ольга искала Софию, расклеивала по городу её фотографии, заявила в полицию. Но заявление её, наверное, сразу отправилось в мусорный ящик. А всё потому, что у Артёма были деньги и связи. У Ольги же не было ничего, кроме горя, боли и ужасной пустоты, которую она безуспешно пыталась заполнить работой. Ольга улеглась на кровать, свернулась калачиком и прикрыла глаза. Она мечтала увидеть дочь вновь, и пусть хотя бы во сне.

— Почему вы ничего не делаете? — бушевала Ольга в отделе полиции, потрясая перед лицом фотографии дочери. — Я уже хожу к вам как на работу, со счёту сбилась, пишу эти постоянные заявления, и всё, что я слышу, — это то, что вы ничего не знаете.

Дежурный оторвал взгляд от кроссворда и неумело изобразил сожаление.
— Ну я-то что могу сделать? — сказал он через стекло. — Не ко мне вопросы.
— А к кому? Кому я вас спрашиваю?

Ольге всерьёз казалось, что она разговаривает не с человеком, а с предметом мебели. Дежурный лишь развёл руками и поднял трубку вовремя зазвонившего телефона. Ольга продолжала ругаться и биться в окно, словно раненая птица. Дежурный угрожающе цыкнул и насупился. Но уже через мгновение его лицо преобразила виноватая улыбка. Он отвёл взгляд.

— Ну и шум вы тут устроили, — раздался позади приятный бархатный баритон. — Я уж думал, на нас кто-то напал.

Ольга повернулась и увидела высокого, гладко выбритого мужчину в форме следователя. На вид ему было около тридцати пяти, и выглядел он весьма эффектно. Аккуратно зачёсанные назад, слегка тронутые сединой волосы, широкие плечи, красивое, располагающее к себе лицо. Если бы не форма, его вполне можно было бы принять за актёра. Так что Ольга, смутившись, машинально поправила волосы и свою форменную синюю куртку.

— Я тут… — начала было она, на ходу подбирая слова. — У меня дочка.

Следователь внимательно следил за каждым её движением. И Ольге готова была поклясться, что это его забавляло. От его снисходительного взгляда по коже бежали мурашки.
— Идёмте ко мне, — предложил следователь. — Расскажете всё спокойно и в подробностях. А дежурный пусть дежурит, не будем ему мешать.

Они вошли в кабинет. И следователь, назвавшись Виктором, предложил чаю. А Ольга, к своему удивлению, отказаться не смогла. Она сделала глоток, достала из кармана фотографию и передала её.
— У меня, правда, немного времени, — сказала она, посмотрев на часы. — Я на смене. Выбралась, как всегда, ненадолго. Ваш дежурный уже который раз волокиту разводит. У меня дочка пропала. Я два месяца места себе не нахожу. Ни спать, ни есть не могу. От ваших органов ни ответа, ни привета.
— А что с вашей дочкой? — поинтересовался следователь. — Похитили?
— Можно сказать и так. — Ольга кашлянула и сделала ещё глоток. — Мой бывший муж, Артём, выкрал её и куда-то увёз. Просто заявился ко мне домой, забрал дочь и исчез.
— А вы пробовали ему звонить?
— Ну, конечно, пробовала. Что за дурацкие вопросы? У него телефон недоступен.
— А места, где бы он предположительно мог находиться, проверяли? Ну, там, родители, друзей, родственников, работа.
— Вы что, совсем меня за дуру держите? — взорвалась Ольга. — Конечно, проверяла и перепроверяла. Никто ничего не знает. Два месяца никто ничего не знает. Вы хоть представляете? Столько времени без дочери, которой всего пять. Без ребёнка, которого ты вынашивала девять месяцев, над которым не спала ночами. У вас-то у самого есть дети?

Следователь болезненно улыбнулся.
— Должны были быть, — ответил он. — Но так уж вышло, что жена не пережила роды, а вместе с ней сын. Но я вас прекрасно понимаю.

Ольга шумно всхлипнула и пристыженно умолкла. Откровенный ответ потряс её до глубины души. И ей вдруг показалось, что её проблема ну не настолько огромная. В конце концов, её дочка наверняка жива и здорова. И что ей, возможно, ещё удастся её вернуть. А вот у Виктора такой возможности нет. И не будет никогда.

Следователь, заметив её замешательство, поспешил успокоить, вернувшись к делу.
— Я тут человек новый, — сообщил он после короткой паузы. — Приехал совсем недавно. Предшественник мой, скажем так, был человек не самый честный. Так что теперь я вместо него. Давайте вы мне всё обстоятельно расскажете, а потом мы решим, что делать дальше.

Ольга согласно кивнула и поведала свою историю. Следователь иногда прерывал её, задавал уточняющие вопросы, касающиеся поступка бывшего мужа. Но Ольга не могла на них ответить, лишь пожимала плечами. Но откуда ей было знать, почему Артём поступил с ней так, после долгих пяти лет брака? Она бы и сама хотела в этом разобраться. Но как-нибудь потом, когда всё уляжется. Сейчас гораздо важнее было выяснить, где дочь.

— А может, он вообще увёз её в другую страну? — всхлипнула, испугавшись этой мысли, Ольга. — У него ведь есть деньги, чтобы это устроить. Он бизнесмен, держит сеть автомоек. Не без помощи отца, конечно. Сам-то он вряд ли бы чего добился, слишком ленив.
— Не будем пороть горячку, — возразил Виктор. — Выбраться из страны даже нелегально не так-то просто. Тем более, если на руках ребёнок. Всё равно останется какая-нибудь ниточка, какой-то след. В общем, поступим так. Вы сейчас отправляетесь обратно, отдохнёте дома после смены, успокоитесь, а я проанализирую всё и попробую разобраться.

Ольга впервые за долгое время почувствовала что-то вроде облегчения, попрощалась и поблагодарила за чай. А уже когда была возле двери, Виктор, кашлянув, остановил её просьбой.
— Да, и оставьте мне ваши контакты, телефон, адрес, на всякий случай. Буду держать вас в курсе дела.

Ольга улыбнулась, достала из кармана блокнот и быстро, размашистым почерком, написала всё, что было нужно.
— До свидания, — сказала она, передавая бумажку следователю.
— До свидания, — ответил тот. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и по телу Ольги пробежала приятная электрическая волна.

— Ну что, девчонки, готовы? — спросил Павел, доедая свой пирожок и облизнув пальцы.
Мария уселась поудобнее и небрежно махнула рукой.
— А сам-то ты готов? — фыркнула она.
— Конечно, я как пионер всегда готов.
Круглое лицо водителя скорой расплылось в добродушной улыбке.
— Хорош пионер с таким-то брюхом! — засмеялась Мария, толкнув Ольгу плечом. — Как ты вообще за рулём помещаешься?
Павел, ни капли не обидевшись, завёл двигатель и аккуратно вывел машину из тёмного больничного двора. Вспыхнувшие фары высветили целый рой огромных снежинок, кружившихся в холодном декабрьском воздухе.
— А что, я своей жене и таким нравлюсь, — отвечал Павел невозмутимо. — Она сама говорит, мужчина должен быть в теле.
— Ой, это она так говорит, — усмехнулась Мария. — А вот появится у тебя любовница и скажет тебе, что нужно худеть, и что тогда?
— А мне никто больше и не нужен, — вздохнул Павел. — Есть одна, и хватит. Да и вообще, отстань от меня. Вон, бери пример с Оли. Сидит себе, помалкивает, будто и нет её.

Мария, сделав вид, что обиделась, надула щёки.
— Ну вот, теперь и пошутить нельзя, — фыркнула она. — Дорога долгая, чё ещё делать? Оля, а ты в самом деле чё такая тихая? Заболела, что ли? Или думаешь о ком-то?

Если бы не темнота в салоне, Мария наверняка бы заметила, каким румяным стало лицо коллеги после её вопроса. Ольга и правда думала о многом. О бывшем муже, о дочери и о следователе. Да, Виктор уже двое суток не выходил у неё из головы. И она всюду носила с собой телефон, ожидая его звонка. Но следователь не звонил. Ей казалось, что он тоже, как и все остальные, забыл уже про неё. И нет до неё ему никакого дела. Но сегодня, буквально за пять минут до этого выезда, он всё-таки напомнил о себе. Просто так, подбодрить и снова пообещать, что всё будет хорошо.

— А куда едем-то? — спросила Ольга, увиливая от вопросов Марии.
— За город, в коттеджный посёлок. Девочка пять лет, лежит с температурой.

Ольга снова вспомнила про дочь и поёжилась. Ещё она вспомнила свой первый вызов. Тоже девочка лет четырёх или пяти, сильный жар и низкое давление. Тогда Ольга боялась, что они не довезут её до больницы. Уж слишком скверным было состояние той девчушки. Но, к счастью, всё обошлось. Ольга молчаливо смотрела в окно на заснеженный город, нарядно украшенный к предстоящим праздникам. Весело мелькали гирлянды, витрины магазинов, на катках катались беспечные парочки, а запоздалые прохожие тащили в руках полные пакеты. Даже, несмотря на поздний час, город продолжал жить своей жизнью. Наконец, пейзаж сменился тёмным одноэтажным пригородом, и машина, грохоча по неровной дороге, выехала на шоссе. Путь и впрямь оказался неблизким, так что Ольга с Марией успели задремать, тесно прижавшись друг к дружке.

Их разбудил Павел, негромко, но очень настойчиво. «Девчата, подъём! Приехали!» — объявил он, вытаскивая из бардачка новый пирожок. Женщины взяли свои чемоданчики и выскочили из машины в глубокий снег. Машина остановилась рядом с высоким железным забором, окружавшим двухэтажный деревянный дом.

Встретить их вышла женщина. Она, кутаясь в незастёгнутую дублёнку, провела фельдшеров по просторному двору, открыв перед ними стеклянную входную дверь. Ольга и Мария оказались в просторном полутёмном помещении с бревенчатыми стенами и высоким дощатым потолком.
— Где больная? — спросила Ольга, осмотревшись.
Женщина засуетилась, скинула дублёнку и подула на озябшие руки.
— Там, в другой комнате, — ответила она, махнув рукой.
— Вы мать? — обратилась к ней Мария, вытаскивая из чемоданчика инструмент. — Паспорт ваш можно? И полис вашей дочери.
— Нет, я не мать, — тут же возразила женщина. — Я… я мачеха. Это дочка моего мужа. Мы недавно поженились. Он сейчас в командировке, и у девочки вдруг резко поднялась температура, кашель. В общем, я испугалась. У меня ведь детей никогда не было, а тут такое. Поэтому решила вызвать. Вы же поможете?
— Поможем, поможем, — поморщилась Мария. — Вы пока документы приготовьте, а моя коллега девочку осмотрит.
— Слышь, Оля…

Ольга кивнула и пошла туда, куда указывала хозяйка дома. Она уже положила руку на дверную ручку, как заметила приколотый к стене листок с детским рисунком. Ольга не поверила своим глазам. На нём были изображены три треугольных человечка, державшихся за руки, три улыбающихся рожицы, с торчавшими во все стороны волосами, которых освещало большое весёлое солнце.

Ольга резко рванула дверь и ворвалась в комнату. В полумраке на низкой детской кроватке лежала её дочь. Она металась в беспробудном сне, то и дело охая и постанывая. Ольга, неимоверным усилием воли, удержавшись от крика, прощупала лоб и тут же отдёрнула руку. «Я здесь, девочка моя, — прошептала она, целуя Софию. — Потерпи немного, я помогу. Скоро станет легче».

Она быстро отыскала в чемоданчике шприц и ампулу с жаропонижающим, перевернула Софию и сделала ей укол. Дочка ничего не почувствовала и продолжала что-то бормотать, разбавляя свой лепет тяжёлыми вздохами.
— Маша! — громко позвала Ольга, высунув голову в дверь. — Быстро сюда!

Голова Ольги работала как вычислительная машинка, считающая разные варианты дальнейших действий. Нужно было сделать всё быстро, незаметно, чтобы не вызвать подозрений.
— Слушай, Мария, — начала она, обращаясь к подошедшей коллеге. — Это ведь она.
— Кто? — не поняла Мария.
Ольга, указав на рисунок на стене, улыбнулась сквозь слёзы.
— Она. Моя дочка.

Мария сначала не поверила ей, но тут же изменила своё мнение, увидев, как девочка, проснувшись, протянула ослабевшие ручки к маме.
— Ты пришла? — тихо сказала София. — Я так скучала. А папа сказал, ты больше не придёшь, что ты умерла и улетела на небо.
И она снова провалилась в забытьё. Заметалась на постели, застонала.

— Надо её срочно в больницу, — сказала Ольга, схватив Марию за плечи. — Только не к нам, а в другой город. Скажем, что у нас мест нет. Ты поможешь мне.
Она так сильно затрясла коллегу, что Мария даже прикусила язык.
— Да помогу, помогу, — согласилась она. — Конечно, давай неси её в машину, а я пока тут всё оформлю, как полагается.

Ольга подхватила дочку и побежала прочь, едва не сбив с ног вставшую на пути хозяйку.
— Вы-то куда? — воскликнула она, бросаясь вдогонку. — Меня подождите, я с вами.

Мария успела схватить её за руку и удержала на месте, тем самым дав Ольге фору.
— Ваша падчерица умира